– Пей, – сказала подруга, поставив передо мной два стакана. – Это успокоит твои нервы.

Обычно я не был любителем алкоголя, но суровый взгляд Нарены не позволил мне усомниться в ее методах. Я сделал глоток. Жидкость шипела на языке и согревала мою грудь. В ней было больше пузырьков, чем сладкой ягоды, из которой напиток был сделан.

– А теперь, – сказала Нарена, – рассказывай.

Я поведал ей обо всем, что произошло сегодня. История звучала как какой-то нелепый кошмар, к сожалению, без отступления о том, что я просыпаюсь и понимаю – это был сон. Я показал ей отчет об аресте Леты.

Нарена вытащила блокнот и карандаш.

– Когда ты в последний раз видел Лету? – спросила она. – Говорила ли она, удалось ли эдемовой сущности разжечь огонь? И вообще, что она там пыталась доказать? – Подруга говорила точь-в-точь как ее мать-журналистка.

– Постой, – произнес я. – Это интервью?

Девушка застенчиво улыбнулась мне.

– Конечно, нет. – Она отложила блокнот. – Прости.

– Все в порядке. Я надеялся, что ты, возможно, слышала о халленах от своей матери?”

Нарена пожала плечами.

– Истории о существах, выползающих из-под завесы, – это старое суеверие, которое Регентство разоблачало снова и снова. Никогда не было никаких доказательств того, что сквозь завесу проходит хоть что-то, кроме эдема.

– Лета когда-нибудь говорила тебе, что верит в то, будто нашу мать убили эти твари?

Нарена постучала карандашом по блокноту.

– Каждую неделю у Леты возникала новая теория о завесе и эдеме. Но я не помню, чтобы она говорила нечто подобное. Я бы рассказала тебе.

– Нам нужно найти информатора сестры, – сказал я. – Это наша единственная зацепка.

– Я могу спросить у мамы об известных конспирологах, – сказала она. – Узнаем, разговаривал ли кто-нибудь из них с Летой в последнее время.

– Она больше ничего не говорила тебе об этом источнике? – спросил я. – Она упомянула, что они разные.

– Нет. Только то, что они собирались привести ее к истине. – Нарена наклонила голову. – Лета не рассказывала тебе о них?

– Нет.

– Еще один секрет, – произнесла Нарена, задумчиво кивнув.

Выяснилось, что Лета много чего скрывала.

– Думаешь, этот человек подставил ее? – спросила Нарена. – А что насчет ее эхо-метки?

– Не знаю, – честно ответил я. – Но я просто не представляю, чтобы Лета причинила кому-то боль. А ты?

– Конечно, нет. Но зачем ей скрывать этот источник?

– Кому ты рассказываешь? Мне не под силу раскрыть тайны женского сознания.

Нарена закатила глаза.

– Ты не понимаешь сознание своей собственной сестры.

Туше́.

– А ты?

Девушка ненадолго задумалась, водя пальцем по краю стакана. Звонкий звук эхом разнесся по маленькому пабу.

– Ну? – потребовал я.

– Позволь мне составить список имен, – ответила она. – Мы выясним, какие секреты скрывает Лета.

Я не удивился, когда прибыл в поместье Бродак и обнаружил дом пустым. Я не ждал, что отец вернется домой.

Поднимаясь по мраморной лестнице в свою спальню, я пытался представить, какой была бы жизнь, если бы я остался один в этом доме, полном воспоминаний и горя, но одна лишь мысль об этом душила. Я не мог потерять еще одного члена семьи.

То, что мы родились с разницей менее года, означало, что в детстве мы с Летой были неразлучны. Кроме Нарены и Кемы, у меня не было много друзей, даже до моего обучения в школе Вардин. Мы с Летой всегда понимали друг друга. Но потом умерла мама, и мы начали расходиться в разные стороны.

Когда я прибыл из исправительной школы, мы пытались вернуться к нашим старым привычкам. Оставшись наедине с отцом, Лета захотела сбежать из поместья Бродак. Она стала одержима верой в то, что в эдеме есть нечто большее. Целый год она носила черное, утверждая, что так она чувствует себя ближе к завесе и к матери. Она считала, что продолжает расследование мамы.