– Чего лыбишься?

– Знакомого увидела. Слушай, я на минутку…

Вера проследила за ее взглядом и уважительно покачала головой. Эрик производил впечатление серьезного человека – даже так, со спины.

– Солидные у тебя знакомые, чо. Ладно, скачи давай, вечером увидимся.

Лиза встала, быстро поправила блузку на груди и, стараясь выглядеть максимально непринужденно, подошла к соседнему столику. В голове мелькнуло, что она наверняка смотрится нелепо, но дальше раздумывать было некогда, и Лиза, удивляясь самой себе, сказала:

– Эрик, привет!

Эрик улыбнулся и отложил меню. Кажется, он тоже был рад ее видеть – Лизе хотелось верить, что это действительно так, и в его потеплевшем взгляде есть нечто большее, чем просто обычная вежливость.

– А, Лиза! Как съездили?

– Прекрасно. – Девушка подумала, что не знает, куда девать руки и понятия не имеет, почему чувствует такое тепло в груди. – Я очень рада тебя встретить.

Матфак Турьевского педагогического навевал на Эльдара несказанную тоску. Высшего образования он так и не получил – после психиатрической лечебницы да в девяностые Эльдару было не до диплома, получил аттестат за девять классов, ну и слава богу. Впрочем, его буйная натура вряд ли смогла бы усидеть за партами в лекториях и по уши в интегралах, так что Эльдар не слишком расстраивался по поводу отсутствия образования, только институты почему-то недолюбливал… Но делать было нечего – Гамрян не приглашал коллег по магическому дару к себе домой, а Эльдар сейчас нуждался в его помощи.

Выслушав рассказ о путешествии в Прагу, Гамрян что-то прикинул, велел секретарше перенести заседание совета факультета на завтра и повел посетителя в свой кабинет. Эльдар послушно шел за деканом и думал, что идет на прием к зубному.

Надо бы сходить, кстати.

Заперев дверь и на ключ, и на соответствующее заклинание, Гамрян встал в центре кабинета и произнес:

– Ну что, разоблачайся… агент.

Снимая рубашку и брюки, Эльдар думал, что похож на призывника в военкомате и всеми силами должен откосить от армии. Гамрян тем временем вынул из ящика стола красный маркер и нарисовал на своей левой ладони несколько иероглифов.

– Становись лицом к окну.

– Больно будет? – криво ухмыльнувшись, осведомился Эльдар. Гамрян выразительно посмотрел на него, словно опять хотел посоветовать вести себя прилично и не юродствовать. Эльдар кивнул и закрыл глаза.

Прикосновение ладони с иероглифами к затылку отдалось колючей болью по всему телу. Эльдару раньше не приходилось очищаться от чужих заклятий такой силы; он сжал челюсти и приготовился терпеть. Однако боль довольно скоро смягчилась – рука Гамряна стала словно бы отдельным живым существом, которое тяжелыми лапками топало по голове. Приятного мало, но вытерпеть можно. Эльдар по-прежнему был благодарен Томашу, но сейчас больше всего хотел очиститься от воспоминаний и иметь свежий разум. Ему думалось, что и Лиза хочет того же.

Она его не любила и не смогла бы полюбить. Да и незачем. От этого никому не будет хорошо.

Через четверть часа Гамрян опустил руку (от усилия ладонь словно налилась свинцом, но Эльдар об этом, разумеется, не знал) и произнес:

– Все чисто, никаких следов.

Эльдар ощутил моментальный укол тоскливой горечи и искренне ответил:

– Спасибо, Геворг, я признателен.

– Ты бы лучше с трибуналом окончательно рассчитался, – посоветовал Гамрян, усаживаясь за стол и доставая из внутреннего кармана пиджака заветную серебряную флягу. Во фляге что-то чрезвычайно заманчиво булькало, но Эльдар прекрасно понимал, что отведать ее содержимого ему никогда не придется. – Азиль уже два раза намекал. Не жди, когда он будет говорить в открытую.