Перебрав все способы заснуть без снотворного (а за какой-нибудь простенький седуксен или реланиум он отвалил бы сейчас целое состояние), Саша вспомнил совет, слышанный давным-давно, еще в институте.

Помнится, дело было в самый разгар одной из первых сессий, когда постоянный стресс привел к такой бессоннице, что ни одна таблетка не помогала, равно как доморощенный аутотренинг и народные средства от молока с медом до двухсот граммов водки натощак. Признаться, ни имени, ни лица того студента, давшего совет, показавшийся чистой ерундой, Петров припомнить никак не мог. Вроде бы что-то восточное… Вспоминалось только, что имел тот парень репутацию настоящего чудака, был убежденным трезвенником и вегетарианцем и считался кем-то вроде хиппи или панка.

«Полностью расслабься, закрой глаза и представь себе, что сдвигаешься куда-то вбок… – зазвучал в мозгу монотонный, ничего не выражающий голос: вспомнилось некстати, что тот хиппи имел раздражающую привычку, разговаривая, смотреть собеседнику не в глаза, а куда-то в щеку. – Нет, не проваливаешься или опускаешься, а именно сдвигаешься, будто скользишь… И постепенно старайся отключать мысли… Вот так примерно: одна ступенька в сторону – одна мысль… Я обычно засыпаю на второй или третьей…»

Хм-м!.. Попробуй-ка вот так: скользить и отключать мысли!.. Будто это кнопки какие-то. И как «смещаться»?

«Попробовать, что ли?..»

Благо закрывать глаза и расслабляться было не нужно, поэтому Александр просто представил себе, будто скользит по пологой наклонной плоскости куда-то вбок…

«Вот ни фига себе!..»

Кто бы мог подумать, что бесшумное и неощутимое скольжение в непроглядной мгле – такой кайф!

Не бил в лицо ветер, не мелькали предметы, не захватывало дух: было лишь ощущение движения. Нет, не инерции, которую чувствуешь даже в наглухо запертом кузове автомобиля, несущегося куда-то, – это ощущение лежало на совершенно ином уровне восприятия…

Сколько Александр наслаждался своим нереальным полетом, сказать он не смог бы при всем желании. Чем измерять время там, где времени просто не существует? Может быть, мгновение, может быть – вечность. Однако внезапная остановка подействовала на него словно ведро ледяной воды, вылитое на заходящегося в любовном экстазе мартовского кота.

«Ну вот – приехали!..»

Опять же не было никакого толчка или удара. Просто движение завершилось, и все. И сколько бы Саша ни представлял себе скольжение – ничего не получалось.

«А если в обратную сторону?»

Чудо! Неощутимое тело (или сознание) опять заскользило куда-то, словно воображаемая «горка» послушно поменяла угол наклона на противоположный…

…Маленький Саша с отцом сидят в крошечной, тесной для двоих лодочке посреди небольшого пруда, из-за предрассветного безветрия напоминающего огромное овальное зеркало, небрежно брошенное в густую траву.

Чуть розовеет краешек неба за темной и неподвижной, будто вылитой из ажурного каслинского чугуна, березовой рощицей. Остальное небо еще по ночному густо-синее, почти черное, но звезды гаснут одна за другой. Кругом царит такая тишина, которая бывает лишь накануне ясного летнего дня, когда и птицы, и букашки словно пытаются урвать у неумолимой природы последние минутки спокойного сна.

Поплавки намертво впаяны в полированное стекло воды.

Ох, как трудно в десять лет подняться задолго до рассвета, трястись через ночной город в коляске старенького мотоцикла, помогать папе собирать в росистом камыше из вороха позвякивающих алюминиевых трубок нечто, на глазах превращающееся в изящный лодочный каркас, натягивать прорезиненный чехол… А труднее всего подавлять мучительную зевоту с риском вывихнуть челюсть…