Эти сутки оказались намного труднее, чем я могла себе представить. Каждая секунда растягивалась до бесконечности. Колени начали ныть почти сразу, едва я опустилась на грубую деревянную стружку. Острая боль пронзала их при каждом неосторожном движении, словно маленькие иглы впивались в кожу. Спина, изогнутая под давлением досок, превратилась в натянутую струну, готовую лопнуть от напряжения. Каждый вдох отдавался болью в шее, где верёвка впивалась в кожу, оставляя едва заметные следы, которые со временем превращались в жгучие раны. Руки, связанные за спиной, затекли до такой степени, что я перестала чувствовать пальцы — они стали ледяными и чужими.

Но хуже всего был вес досок, который словно вытягивал из меня последние силы. Спина дрожала, мышцы ныли, а каждая попытка немного пошевелиться, чтобы облегчить нагрузку, заканчивалась резкой вспышкой боли. Тело кричало о помощи, требовало отдыха, но покоя не было. Лишь мучительная борьба с самой собой — с желанием сдаться, упасть, хоть на мгновение забыться. Даже мысли начали путаться, и вместо чётких рассуждений в голове осталась лишь боль — острая, пульсирующая.

— Осталось всего шесть часов, — несколько раз ко мне подходил Отто, проверяя, как я, и сообщая, сколько времени осталось.

— Ты сказал то же самое час назад, — зло прошипела я.

— Просто тебе кажется, что время тянется бесконечно. Я пытался говорить с Иво, но он даже не слышит меня. Я сказал ему, что, возможно, ты моложе, чем говорил нам. Может, подросток…

— Уйди, Отто, пока я тебя не покусал. И не приходи… раньше, чем пройдёт час. Каждое твоё появление даёт мне ложную надежду.

Треклятый Иво, чтобы он сам тут так просидел!

Сам херсир тоже в какой-то момент подошёл ко мне. К моему удивлению, в его глазах не горело торжества. Он провёл пальцем по верёвке, что уже разрезала кожу на моей шее и причиняла серьёзные страдания.

— Друзья заступаются за тебя, отродье Хеттра, — сказал он. — Видимо, ты был ценным воином.

Я ничего не ответила, смотря вперёд, наблюдая за стойкой. На нас постоянно бросали взгляды — моё публичное наказание было уроком всем. Но, на мой взгляд, оно только пугало остальных. Теперь те боялись допустить ошибки и работали намного дольше, намного менее уверенно.

— Молчишь? А вчера ты был довольно говорливым, — Иво усмехнулся, осматривая меня сверху вниз в том пыточном положении, что он сам для меня устроил.

— Я доложил о тебе ярлу Райлену. О твоей магии. Решение о вашем отряде будет принято совсем скоро.

Я продолжала молчать, понимая, что это оказывается нервирует желтоглазого больше всего.

— Разве ты не этого добивался? Возможности показать себя? Выкупить свою свободу, вступив в боевой отряд? Где же твоя благодарность?

Благодарность за что? За сутки пыточных условий? За то, что любого другого, кто не обладает магией, это путешествие «на ручках» до медицинских бараков искалечило бы?

— Вижу, твой характер полностью соответствует твоему поведению, отродье Хеттра. Ну что же, пусть будет так. Надеюсь, с противниками ты такой же неумолимый, как и со своими союзниками.

Сказав это, несносный желтоглазый херсир наконец удалился. Союзничек, тоже мне.

Но при нём я хотя бы забывала о той ужасающей боли, в которой находилась уже столько часов. Мысль о том, что когда-нибудь придётся выпрямиться и какие мучения это принесёт, заставляла меня скрежетать зубами.

Осталось чуть больше пяти часов... Терпи, Данька.

— Пять часов, Дан! Нас гонят на ужин, но я смог пронести тебе чуток воды, — произнёс Отто, поднося к моим губам мешочек с водой.