– Илия, – император опять закашлялся. – Предки на небесах принимают только тех, о ком помнят. Ты и Ульдемир – вы оба будете помнить меня, ведь правда? А плакать не нужно. Внучка Ермия Неистового не должна показывать слёз.

– Правнучка, деда, – вымученно улыбнулась шестилетняя наследница Великого Императора. – Я помню – нельзя показывать слёзы чужим людям. Но здесь же все свои, да?

– Свои, – подтвердил Ермий. – Отныне и навсегда. А теперь идите и готовьтесь к ритуалу. Вы почувствуете мою смерть, и вот тогда… Идите же, бездельники!

Приближающуюся смерть повелителя чувствовали все – завязанная на жизнь императора магическая защита загородной резиденции истончалась, выбрасывая в пространство неконтролируемые потоки энергии, и попавшим под эти выбросы приходилось несладко. Если седые и закалённые в боях ветераны-гвардейцы кое-как переносили удары, оставаясь в боеспособном состоянии, то зелёная молодёжь уже лежала пластом и не могла двигаться. Дело привычки… После первых десяти лет службы и нескольких сражений, организм вырабатывает определённый иммунитет к любым проявлениям магии – когда находящийся под защитным куполом строй накроет ослабленный «огненный шторм» или «драконье дыхание», есть два выхода: или в могилу, или пережить и привыкнуть. Выбравшие второй вариант становились ветеранами.

Я открыл дверь в караулку и отшатнулся от резкой вони сохнущих портянок, смешанной со стойким запахом кислого вина, почитаемого гвардейцами лучшим в мире лекарством. Может быть, они и правы, так как редкая болезнь не побоится вступить в схватку с этим мерзким пойлом.

– Радуйся, граф! – вислоусый сотник на правах старого знакомого обошёлся без славословий и встретил меня традиционным приветствием императорской гвардии. – Уже всё плохо, или будет ещё хуже?

– Император умирает, Мозес.

Сотник кивнул:

– Я понял. Ну, так что же, мы славно жили и славно умрём вместе с нашим повелителем. Надеюсь, на пиру у предков владыка не забудет угостить своих верных воинов бочонком-другим баррийского красного муската.

– Ты стал разбираться в винах, Мозес?

– Твоими стараниями, граф. Неужели забыл погреба герцога Мерлони?

М-да… забыть того ублюдка, что восемь лет подряд промышлял охотой на маленьких девочек, невозможно. Жалко, что умирала та высокородная тварь всего две недели, и мы не успели продегустировать все сорта в его необъятных погребах – по приказу императора замок сожгли, и на том месте теперь бездонное озеро с оплавленными в стекло берегами.

– До полуночи ты должен вывести полк за стены.

– А смысл, граф?

– Защита замка падёт со смертью императора. Три поколения Вольфов укрепляли её, и я даже боюсь представить, что…

– Ну да, – согласился Мозес. – Дурной силы у вашего семейства всегда было с излишком. Хм… извини, граф.

– Да ладно, на что тут обижаться. У тебя сколько людей на ногах?

– Сотню соберу, а если посты со стен снять, то и все полторы.

Гвардейский полк только по названию является полком, в иных армиях роты такой численности. Правда, в бою каждый ветеран стоит троих, а зелёные новички способны на равных противостоять лучшим бойцам не самого захудалого королевства. Большинство являются гвардейцами в нескольких поколениях, и в таких семьях принято готовить замену с детства, чтобы не прервать династию. Поэтому тот же Мозес может «тыкать» любому не вызывая недовольства. Даже если кто-то останется недовольным… кто рискнёт высказать это в лицо «чёрным мясникам»?

– Отправь три десятка в подвалы, пусть приведут из камер всё тамошнее отребье. Берите всех.