Парень, от которого у меня поджилки трясутся, сейчас моется в моей ванной, а я сижу и размышляю о том, какая классная у меня подруга. Настолько, что и этот самый парень оценил.

“Октавия, надо больше любить себя!” — кричало подсознание.

“Я люблю,” – отвечала я.

“Врешь!”

Вру. Я совсем не уверена в себе. Слова Леона о том, что я ему нравлюсь, не могли не радовать, но я им не верила. Дура? Дура.

“Какая к черту разница, если он сейчас со мной наедине в моей спальне. Буду брать от этой жизни всё!”.

Мысли сменялись одна за другой и чем дальше, тем они становились пошлее и откровеннее. Я настолько перевозбудилась, что готова была сдуться. Мне пришлось по-быстрому достать дневник и выкинуть большую часть образов в него.

– Что делаешь?

Леон застал меня в тот момент, когда волшебная ручка была приставлена к виску как пистолет.

– Ничего, на что стоило бы обращать внимания.

Захлопнула дневник и спрятала в верхний ящик стола, так и не избавившись от той части, где я творила с Леоном всякие непотребства. Теперь будет немного тяжелее совладать с собой.

– Грязные секретики? – Леон ухмыльнулся, а мои глаза были прикованы совсем не к его улыбке.

Этот самец стоял передо мной в одних трусах, красуясь своим телом.

“Как вообще перед таким можно устоять?! Такими темпами я стану похожа на помидор”.

– Мы не настолько близки, чтобы я рассказывала о себе всё.

– Октавия, если ты не заметила, то ты вообще ничего о себе не рассказываешь. Болтаю из нас только я.

– Это ты-то болтаешь? Да ты меня завалил вопросами, и я так-то отвечала!

– Ты отвечала только, чтобы я отстал. Думала, я это не заметил? – Леон приблизился ко мне. – Я бы хотел узнать о тебе больше.

Вода стекала с его волос, каплями падала на плечи и спускалась по торчу. Я невольно сглотнула.

“Оближи его…” – подсказывало подсознание.

Я перевела взгляд на окно, борясь со своей внутренне извращенкой.

– И что бы ты хотел обо мне узнать?

– Ну, например, любимый цвет.

– Синий.

– Книга?

– “Ромео и Джульетта” Шекспира.

– Так ты романтик, – Леон улыбнулся, пол начал уходить из под ног.

– Вообще-то это – трагедия.

Леон обнял меня, поймав в капкан. Я выпрямилась, как натянутая струна под его натиском. Леон поцеловал меня в шею, голова закружилась, хотелось еще и еще.

– Еще вопросы есть? – сбивчиво спросила я, ловя ртом воздух. – Если нет, то я следующая в душ.

Увернулась от его поцелуев и проскользнула под мышкой, скрывая смущенное лицо.

– Помни, что я тебя жду! – игриво кинул Леон мне в спину.

“Как же! Ждет он!”

Стоило мне выйти из душа, подготовившись морально и физически к страстной ночи, как я нашла Леона спящим на моей кровати. Это было безумно мило и… немного расстраивало, самую малось. И чего я собственно ждала? Мы оба устали. Он после тренировки, я – после гребли и беготни по коридорам.

“А я ведь специально украла у Фреи одну из красивых ночнушек.”

Грустно вздохнул, я легла, примостившись рядом с Леоном. Меня одолевали совершенно новые ощущения: я волновалась, радовалась, грустила и одновременно желала его. Так много эмоций слились воедино, что сердечко не выдерживало, и у меня начало спирать дыхание.

Леон во сне перевернулся на бок и накрыл меня своей сильной и довольно тяжелой рукой. Благо, не храпел. За это в нашей “паре” буду явно отвечать я. Фрея всегда жаловалась, что от звуков, что я издаю во сне, стены дрожат. Меня волновало то, как Леон мог отнестись к этой моей особенности. Мама говорила, что всяких таких мелочах надо сообщать “на берегу”, но у нас с Леоном всё развивалось как-то слишком быстро, странно, сумбурно.