— Хаспри, вот скажи мне, ты спрашивал хозяина дома, где когда-то жила убитая, все ли его постояльцы вовремя платят?

— Нет, — недоуменно ответил он. — Не посчитал нужным. А что тебя смущает?

— Понимаешь, Аланчи, по его же заверениям, исправно вносила арендную плату, а тут он испугался, что ее дочь будет не способна на это. Странно как-то. Девочка только что лишилась матери, а он ее на улицу тут же выгнал, — подозрительно протянула я.

— Я вот только сейчас об этом подумал, — почесал затылок оборотень. — Может съездим еще раз, пообщаемся с этим магом?

— А давай, — согласно закивала я. — Еще и к кривому Сэму наведаемся.

— А к нему—то зачем? — недоуменно воскликнул коллега.

— Тоже не вяжется у меня никак. Зачем девочка пошла в проститутки, а нее в подавальщицы к нему? Его ответ меня не очень устраивает, — ответила я.

— Лишним не будет, тем более он сейчас не воняет, как прежде, — засмеялся Хаспри.

Предупредив Эдварда, что мы едем в Ротиш, и получив его согласие, спустились в гараж, где нам опять выделили тот же тильбюри, отправились на улочку Лепез.

Хозяин дома, сдававший Аланчи с дочерью комнату, был на месте. Им оказался тщедушный бытовой маг по имени Сразий. Завидев наш тильбюри, он попытался скрыться у себя в комнате, предварительно сообщив своему помощнику, что его ни для кого нет.

Но мы с Хаспри, подъезжая к его дому, заметили старичка, так что, как бы не старался гоблин—помощник заверить нас в отсутствии хозяина, ему это не удалось. И услышав от оборотня, что тот посадит гоблина за сокрытие преступника, сдал мага.

Без стука ворвавшись в комнтау Сразия, мы бесцеремонно уселись на стул и пристально уперлись глазами в хозяина дома. Тот старательно делал вид, что очень занят делами, держа в трясущихся от страха руках какой-то документ вверх ногами.

— Объясните нам, достопочтенный господин Сразий, почему вы решили от нас спрятаться? — довольно грозно рявкнул Хаспри.

— Я не пытался спрятаться, господа преквизиторы. Я занимался делами, коих накопилось слишком много, — заикаясь, ответил маг.

— Вы так внимательно изучаете бумаги, что не заметили, как держите одну из них вверх ногами? — с издевкой поинтересовалась я.

Причина нервозности хозяина дома витала в воздухе, не заметить ее было невозможно. Особенно для оборотня и следопыта, то бишь меня. Запах свежесварившейся лакии бил в нос пряным дурманящим ароматом, почти сбивая с ног.

— Пора звать запрещенцев, — шепнул мне Хаспри, и незаметно достал кристалл связи, послав сигнал в отдел запрещенных зелий.

Тем временем, не заметив нашего перешептывания, Сразий перевернул документ, все еще находившийся у него в руках, собрал силу волю в кулак, и посмотрел на нас.

— У вас какие—то вопросы ко мне? — нагло спросил он.

— Представьте себе, — развела я руками. — Нам нужен от вас правдивый ответ, почему вы выгнали Никольс Эду, почти сразу же, как умерла ее мать?

— Я уже отвечал на это, — недовольно раздув ноздри, прошипел он. — Я опасался, что она не сможет оплачивать комнату.

Встав со стула, я подошла к столу, и нагло отдернув руку Сразия, попытавшегося мне помешать, взяла тетрадь с его стола, где были записи об арендных платах, полистала ее и передала Хаспри.

— Интересно, — протянул оборотень, листая тетрадь. — Значит кому—то позволено месяцами не платить аренду, а Никольс вы этого не разрешили.

Глазки старичка забегали, он явно пытался срочно придумать какой-то вразумительный ответ, но пока ничего не получалось. Мы же с Хаспри выжидающе молчали, пристально следя за мучительным раздумьем мага.