– Устал, – спросила, не замечая, что тыкаю, – голодный?
Глаза Палача на мгновение удивленно распахнулись и даже губы дрогнули, будто он что-то собирался ответить. Но вот мужчина глубоко вздыхает, прикрывает веки и, откинувшись, упирается плечами в стену.
– Очень.
Я не стала уточнять, очень устал или очень голодный. И так было заметно, что ему трудно признаться в своей слабости. Поэтому вместо вопросов я ухватилась за ручку ведра, которое Палач у меня нагло “увел”, и мягко потянула за нее.
– Тогда иди переодевайся, а я ужин разогрею.
Что удивительно, спорить со мной он не стал. Подхватив ведро и тряпку, я поторопилась занять ванную. Хорошо, что еще днем приготовила там себе платье, чтобы переодеться, поэтому сейчас мне понадобились считанные минуты, чтобы снять грязную одежду и, обтеревшись полотенцем, уже через несколько мгновений освободить помещение. Ведро вылить на улицу, и поставить разогреваться еду тоже много времени не заняло.
Когда Палач зашел на кухню уже без своего плаща, в обычных темных брюках и светло-серой рубашке, с чуть влажными волосами и даже с намеком на улыбку на губах, у меня было почти все готово. Даже чайник почти закипел.
Раскладывая еду по тарелкам, я украдкой наблюдала за уставшим мужчиной и насильно давила в себе жалость. Не поймет, не оценит.
Зато молча примет тарелку из моих рук с густой ароматной похлебкой и даже будет вопросительно посматривать на еще одну кастрюлю на плите, в которой стояла каша. Действительно проголодался!
Накрыв на стол, я с удовольствием села напротив Палача и тоже принялась за еду. Уставшая за день спина благодарно расслабилась, а живот громко заурчал, напоминая, что, кроме завтрака, я больше ничего и не ела за целый день.
– Кушай с удовольствием, – тихо пожелал мне Палач и принялся за ужин.
– Удовольствия от еды, – ответила ему распространенной фразой и присоединилась к вечерней трапезе.
Немного позже, когда Палач утолил голод и сидел попивая чай, он, прищурившись, осмотрел кухню с кучей заготовок, баночек и кастрюль, скользнул взглядом по мне, зачем-то выглянул в окно и, наконец, с усмешкой произнес:
– Знаешь, Кайлин, мне кажется, ты можешь быть настоящей ведьмой.
О, боги, какое счастье, что в этот момент у меня во рту ничего не было!

****

– Кхм, это ты о чем? – трудно вести непринужденную беседу, когда у тебя все внутренности узлом от страха завязались, но я очень старалась.
– Об этом, – Палач очертил пальцем круг в воздухе, видимо, имея в виду всю кухню, – ты у меня в доме второй день всего, а тут столько перемен.
– И что, если девушка немного похозяйничала на кухне, то она сразу ведьма?
Нет, это вообще ни в какие ворота не лезет, такое пренебрежение ко мне, к моим сестрам. К нашей силе, в конце концов! Назвать ведьмой любую, у кого руки не кривые и лень жить не мешает, ну знаете ли, так меня еще никто не обижал!
– Тихо, Кайлин, не стоит так расстраиваться. Просто феи существуют только в сказках, вот они точно так не смогли бы сделать в реальной жизни. А ведьмы…
– А ведьмам делать больше нечего, кроме как наводить порядок в доме палача, угу.
Нет, я определенно обиделась. Ты посмотри какой, феей он меня назвать не может, – не то чтобы я этого очень хотела, видок у тех существ из сказок тот еще, конечно, – а всех ведьм разом принижать запросто!
– Почему же, я более чем уверен, что у реальной ведьмы банально не хватило бы времени. Между вывариванием каких-то снадобий, изведением людей, вынашиванием своих планов мести…
Аппетит у меня окончательно пропал. Даже чай пить уже не очень хотелось. Обидно не было, было очень грустно. Ведь Палач знал, о чем говорил. Ему пришлось казнить не одну ведьму в нашем городе, а уж сколько их было за пределами Кронта и подумать страшно. И я точно знаю, что сила Палача не давала ему ошибиться в вынесении приговора. Даже у меня волосы шевелились, когда я узнала, чем промышляла последняя из казненных в нашем городе. Мэл рассказывала, она побывала в доме “жертвы” Палача. Вместе с другими любопытствующими отправилась к дому той сумасшедшей смотреть, как выносят ее имущество, а в итоге смогла просочиться в дом. Младенчиков она убивала. На заказ! Вот так вот, родился у любовницы мужа ребеночек, пришли к этой стерве за заказом и... И нет ребенка. Жалко ли мне было таких “сестер”? Нет, я вообще считаю, что смерть – это слишком легкое наказание для некоторых преступлений. Но, с другой стороны, мне было обидно. Ведь именно из-за таких дур, использующих свою силу во зло, мнение о ведьмах сформировано давно и всех, кого подозревают в ведьмовстве, предпочитают уничтожать. Как меня, толпой. На потеху. Потому что были уверены, что стоит только объяснить стражникам, что загнали ведьму, и все будет нормально. Даже наказания не последует. Ведьма же. Душегубка! Так что мне повезло, что столкнулась с Палачом. И повезло, что напрямую при нем меня ведьмой не назвали.