Подложив под спину подушки, устраиваюсь поудобнее, будто занимаю место в первом ряду партера. Жду начало первого акта. Слышатся каблучки. Видимо мадам настолько наглая, что даже обувь снять не соизволила. Никакой культуры!

- Привет! – застывает в проеме та самая Юлия, жена Крепса. Только сейчас на ней голубые джинсики и белая майка. А волосы, собранные в хвост, придают сходство со школьницей. Вот только глаза колючие и недоверчивые.

– Ты, говорят, отравилась… - сложив руки под грудью, становится у двери Юлия.

- Здравствуйте. А мы с вами уже подружки? – интересуюсь, слегка выгнув бровь. Этому фокусу я выучилась у Торганова. Тот умеет обдать холодностью и надменностью, если собеседник не нравится.

- Если ты собралась за Славу замуж, то хорошо бы подружиться, - замечает Юлия и тут же окидывает меня цепким недоверчивым взглядом. – Вы, правда, пожениться надумали? Или это выдумки? Розыгрыш такой. Что-то мне не верится…

- А вас это как-то касается? – улыбаюсь светски.

- Мы живем тут одной большой семьей, - выговаривает каждое слово Юлия. – И чужой человек может не прижиться…

- Значит, продадим дом. Вернемся со Славой в Шанск. Там все приживаются, - сообщаю с любезной улыбочкой.

- Как продадите? – изумляется Юля. – У нас же земля общая. Это юридически невозможно!

- У меня хорошие юристы, - замечаю я весело. И уже представляю, какая паника сейчас начнется в благородном семействе.

- Да ну? - охает она.

- Конечно, самые лучшие, - заверяю на полном серьезе. - А вы зачем приходили? Про недвижимость узнать? Так мы со Славой насчет нее еще не решили, - вздыхаю прискорбно. – Мне бы в себя прийти после отравления.

- А вы только у меня на борту ели?

«В КПЗ меня не кормили», - так и хочется ляпнуть, но ни за что не дам врагу хоть малейшую зацепку.

- Ничего за целый день. Только два бутерброда, пока в Москву летели… - сообщаю невинно.

- Дима уже проводит расследование, - нетерпящим возражения голосом заявляет владелица самолета. – Но все продукты свежайшие…

- Значит, меня специально отравили, - складываю губы бантиком. – Я позвоню сейчас своему адвокату. Он проведет расследование. И если мои права были нарушены, подаст иск.

- Что? – охает Крепсиха. – У тебя есть адвокат?

- Конечно, - воркую ласково. – У каждой девушки есть адвокат.

Снова хлопает входная дверь. И Юля на правах старожила выглядывает в коридор.

- Привет, Слава, - кивает она. – А мы тут с невестой твоей знакомимся.

- Ну и молодцы, - улыбается Лунин, входя в спальню с объемными пакетами. – Привет, ласточка, - наклонившись, целует меня в нос.

Растерянно веду по крепкому предплечью. Утыкаюсь носом в плечо. Вдыхаю приятный запах парфюма. И пропадаю, когда сильные мужские пальцы зарываются мне в волосы. А губы накрывают мои. Обвиваю накачанную шею руками. И улыбаюсь мысленно, когда со стороны раздается покашливание.

Но Лунина просто так не проймешь. Он немного усиливает нажим, опуская меня на постель и нависая сверху. Лихорадочно вожу руками по плечам, затянутым в черный трикотаж. Хмелею от напора полковника. И внутренне улыбаюсь, когда слышится цокот каблучков.

- Ушла, - довольно выдыхает Слава, насилу оторвавшись от меня. Ложится рядом. – Как ты себя чувствуешь, кстати? Крепсы на ушах стоят. Димка лично сроки годности шерстит.

А я вглядываюсь в суровое лицо настоящего полковника и улыбаюсь, как дурочка. Хороший. Заботливый. Целуется хорошо.

Что тебе, Щербинина надо?

- Уже лучше, - прильнув к мужскому плечу, признаюсь смущенно. – Ты мне вчера здорово помог. Спасибо!

- Вот и держись за меня, - шепчет хозяин дома. Обдает жарким дыханием. По телу бегут мурашки, мешая мыслить связно. Да и сама комната с приходом Лунина становится тесной. Сильное мужское тело словно излучает тестостерон. А о том, что господин Лунин желает и так все понятно. Упирается в живот мгновенно затвердевшим, будто стальным членом. И тут сравнение не в пользу Торганова. Он больше давил авторитетом, не мощью.