Потом – Вишневский. Упаси Боже, не Януш Леон. Я про Вишневского Александра Александровича. Сероватая книжка “Дневник хирурга” с предисловием маршала Жукова. Прочитав её, я и решил стать хирургом. Но мой ВИЧ рассмеялся мне в лицо. И ничего, что вируса в моем организме благодаря лекарствам и нет почти. Да и придумали же кольчужные перчатки – это такая суперштука, которая ни при каких авариях не даст мне заразить пациента… И все ведь это прекрасно понимают. Но нет. Мне можно только в морг. (Хотя и туда нельзя на самом деле, просто анализ на ВИЧ сдавать не обязали.) Я изо всех сил стараюсь, чтобы в моих словах не звучала вселенская обида, но получается что-то не очень, да?..

Ещё мне Библия нравится. Но только Новый Завет. Ветхий вообще не понимаю и того Бога я не знаю и знать не хочу.

А вот персонаж из Нового Завета – тот, конечно, мне симпатичен. Я уверен, что если бы Иисус пришел в этот мир сейчас, то обязательно был бы ВИЧ-инфицирован. Гомосексуал, наркоман, распутник или просто сын ВИЧ-положительной Марии. (Кого вы там ненавидите, презираете или боитесь?) А что, тогда ведь считали его обманщиком, одержимым бесами, самозванцем – по тем временам самые страшные грехи…

Короче, я знаю, этот чувак – он на моей стороне.

Бабушка меня не любила.

Бывает так, что бабушка и любит, и не любит одновременно – ну, как у Санаева (вы меня простите за вторичность и ссылки на авторитеты, я же в первый раз что-то осмысленное пишу, и мне навыка не хватает…), а моя бабушка меня просто не любила.

Она была мной не довольна по умолчанию. И что бы я ни делал – я ничего бы не смог изменить. Я же ВИЧ+…

А чего быть довольной?.. Дочь росла вроде хорошей девочкой, а потом влюбилась в этого проклятого Валерку. И где познакомились?! В университете! Она пришла ассистентом на кафедру, а он – только после аспирантуры. Нищий был. У него были ровно одни брюки. Голову мыл хозяйственным мылом, треснувшие авторучки изолентой заматывал. Решил подзаработать. Ну и так подзаработал, что через полгода сам прочно сидел на героине, да и дуру-Марго туда же утянул.

Дура-Марго – это моя мама. Проклятый Валерка – папа. Хотя тут бабушка была не уверена, ведь “Марго была та еще проститутка последние годы, могла и от другого тебя родить, она уже ничего не соображала, прости Господи”. Падение моих родителей было чрезвычайно быстрым. Потом я читал, что на героине люди могут и по десять лет жить с виду нормальной жизнью – только самые близкие в курсе их состояния. Моя же мама продержалась от первого до последнего укола всего лишь три года.

Бабушка хотела отдать меня в дом малютки, когда в полтора года диагноз подтвердили окончательно и мой ВИЧ уже навсегда врезался в ее жизнь, но Санпалыч из СПИД-центра отговорил ее. Сказал, что я хороший мальчишка, показатели отличные, а там, может, к моему совершеннолетию лекарство от ВИЧ изобретут.

Я – совершеннолетний. Санпалыч ошибался.

Бабушка в лекарство от СПИДа не верила, она почему-то думала, что и мама умерла от синдрома, а вовсе не от “отравления неизвестным веществом”, как было написано в документах.

– СПИД, с***, я тебя ненавижу! – воздевала она руки к небу, если вдруг на неё накатывала печаль по ушедшей дочке и больному внуку.

Она осталась совсем одна. Дедушка умер ещё до моего рождения, старшая дочь уехала в другой город. Подруг не было – подозреваю, она намеренно их уничтожила. Какие подруги, когда в семье почти чума…

А я, “камень на ее хилой шее”, совершенно не ценю того, что она меня не отдала в детский дом. Издеваюсь, грублю, не слушаюсь.