Или даже не прочитала, а сама… устроила мне это наваждение.

Почему-то это меня отрезвило: словно выплеснуло за шиворот ведро ледяной воды. Я отпустил руку Гижицкой, выпрямился — а потом с усилием выпихнул графиню из своего сознания и закрыл двери. На все ключи, которые нашлись.

— У вас сильная хватка, князь. — Гижицкая улыбнулась и подула на кончики пальцев. — Признаюсь, не ожидала…

— Прошу меня простить, — процедил я.

— Ничего страшного. В каком-то смысле даже приятно думать, что я способна вызвать у такого человека, как вы… Скажите, князь, вы любите музыку?

— Музыку?

— Современную. В конце месяца у меня в клубе выступает британский ансамбль… довольно известный. Вы позволите пригласить? — Гижицкая скользнула взглядом мне за спину. — И ваших друзей, разумеется, тоже.

— Почту за честь, графиня.

Я склонил голову, но от прочих проявлений учтивости воздержался. Гижицкая снова стрельнула глазами — на этот раз с явным интересом. Уж не знаю, насколько часто она пользовалась своим женским арсеналом, но явно не привыкла, чтобы кто-то мог перед ним устоять. Особенно если этот кто-то — мальчишка с едва пробивающейся на щеках порослью.

— Не желаете искупаться, судари? Погода на удивление хороша, а самой мне будет тяжело избавиться от этого платья. Кажется, что-то с молнией… — Гижицкая повернулась ко мне спиной и откинула волосы в сторону, обнажая шею. — Саша, не посмотрите?

— У Александра нет времени. — Костя схватил меня за плечо и решительно потянул назад. — Графиня… позвольте откланяться!

9. Глава 9

— Князь… Вы заняты?

Гижицкая едва слышно скользнула в кабинет и прикрыла за собой дверь. Внутри было темно — я оставил включенной только лампу на дедовом столе, — но в полумраке идеальные бедра смотрелись еще соблазнительнее. Загорелое тело прикрывала только рубашка — огромная, явно мужская, да еще и надетая кое-как. Гижицкая потрудилась застегнуть лишь несколько пуговиц где-то на уровне пупка, и безразмерный ворот уже сполз чуть ли не до середины плеча и грозился свалиться вообще. Снизу белоснежная ткань прикрывала все, но я почему-то знал, что под рубашкой нет ничего.

Совсем.

— Графиня. — Я отложил еще дымящуюся трубку. — Чем обязан?..

— Без особых причин. — Гижицкая, покачивая бедрами, двинулась вперед. — Просто захотела увидеть вас, князь.

— Посреди ночи? — пробормотал я, скосившись на часы на стене. — Брат говорил, что от вас можно ожидать чего угодно, но такое…

— И что же еще вы слышали? Что я вертихвостка? — Гижицкая без всякого стеснения уселась боком ко мне прямо на дедовский стол. — Что у меня не лучшая репутация в высшем свете? Что из-за меня случаются дуэли? Или что приличному дворянину в моем клубе лучше не появляться?

— В том числе.

Я изо всех сил старался не смотреть туда, где рубашка бесстыдно задиралась. Но получалось так себе.

— Да? — Гижицкая развернулась и провела ладонью по столу, смахивая на пол какие-то смертельно важные бумаги. — И это важно?

Твою ж… Да пошло оно все к черту!

— Нет. — Я подался вперед. — Для меня — нет.

Гижицкая улеглась грудью на стол и опрокинула чернильницу. Рубашка тут же намокла, прилипла к дереву и не скрывала уже вообще ничего. Чуть ниже ключиц кожа была еще загорелой — но там, где ее не касалось солнце, становилась молочно-белой.

Ох, ничего себе отрастила… В девятнадцать-то с небольшим лет!

— Я такая неловкая… — Гижицкая схватила меня за галстук и потянула к себе. — Простите, князь.

Я вдохнул запах ее волос — но вместо мягких губ мне в лицо ударил ветер и холодные брызги.

Приятное наваждение исчезло вместе с дедовским кабинетом. Осталось только открытое настежь окно, гроза снаружи и ощущение облома вселенских масштабов. Я с рычанием откинул пропотевшее чуть ли не насквозь одеяло, уселся в кровати… и услышал за дверью тяжелые шаги.