— Ты чего так вылупился? — усмехнулся Костя, закидывая мешок с моим барахлом куда-то назад. — Будто в первый раз видишь.

— Да блин… — Я устроился на скрипнувшем кожей сиденье. — Хороша бричка.

— А то. — Костя хитро улыбнулся. — За руль хочешь?

— Да!

— Балда. У тебя даже прав нету.

— Шутник… — насупился я. — Как будто раньше это кому-то мешало.

— Раньше было раньше. — Костя вздохнул и воткнул ключ куда-то под руль. — А теперь тебе до седой бороды не светит. Дед суров — но он дед.

— Угу, — буркнул я. — Ладно, поехали… на казнь.

«Чайка» зарычала, развернулась и неторопливо покатилась по Литейному. Первые минут десять я просто пялился в окно. Будто заново открывал город, в котором прожил всю жизнь… а я ведь уже тысячу раз видел все это. Каждую вывеску. В центре Питера чуть ли не половина магазинов, заведений и контор вели дела еще с прошлого века, так что в их названиях кое-где мелькали старые буквы: черные или золотистые «яти» и «еры» на белом фоне, иногда на нескольких этажах разом.

Только вот этих, на углу Забалканского, раньше не было. Или вывеска переползла чуть ближе. Или еще недавно цвет у нее…

— Эй, Сань, ты чего? — Костя чуть притормозил. — Опять голова?

— Да не. — Я сполз по сиденью, устраиваясь поудобнее. — Нормально. Слушай… а чего Бельская говорит, что обо всем этом никому рассказывать нельзя? Ну, типа, тайна?

— Да не то чтобы прям тайна. — Костя включил поворотник. — Но сильный Одаренный — это всегда событие. Только если по-настоящему сильный. Раньше бы ты класс десятый-одиннадцатый после лицея получил, а четырнадцатый вообще всем дают… но это так.

— Ага, — кивнул я. — А теперь у меня какой?

— Никакой. — Костя улыбнулся и перебрал руками, вращая обтянутый кожей руль. — Пока учебу не закончишь — фиг тебе, а не магический класс. А чисто по диаграмме — ну, на восьмой, как у меня, потянет. Или даже на седьмой.

Вроде вспоминаю, хоть и местами туго. Четырнадцатый — можно сказать, бездарь. Десятый после лицея — слабенько, хотя уже кое-что. Восьмой в Костины двадцать пять — неплохо, а в мои шестнадцать — совсем круто… конечно, если осилить аттестацию, что пока в принципе невозможно.

Но и это все равно не пятый, как у Ольги Михайловны. А есть ведь еще круче… Впрочем, высшие магические классы — удел наследников княжеских родов. И то не всех — и уж точно не сразу.

— А дед?.. — на всякий случай уточнил я.

— На покой уходил на третьем, — отозвался Костя. — А сейчас — кто ж его знает. Может, уже и второй бы потянул. Да толку-то…

— Сильно. — Я прикинул в уме свои перспективы. — Ты говорил, что и я через двадцать лет…

— Да ты погоди! Это же все те-о-ре-ти-чес-ки, — проговорил Костя по слогам. — А как оно будет — сейчас все равно не поймешь. Так что пока не высовывайся… И с Воронцовым больше не связывайся, понял?

— И чего это не связываться? Вроде…

— А того, что он тебя убьет. — Костя нахмурился и чуть придавил газ. — И не смотри, что еле на девятый класс натягивает. Взрослый Одаренный, единственный сын в семье без отца — Источник близко. Его учили контролю магии… Хреново, но учили.

А меня — нет. Да, я в одночасье стал сильнее себя вчерашнего почти в десять раз. Чувствую родовой Дар, пытаюсь поймать странную энергию вокруг — и ловлю! Буквально трогаю пальцами… Вот только сделать с ней пока ничего не могу.

— Ладно, — буркнул я.

— Да ты пойми, что не в нем дело. Воронцов — это так, фигня на постном масле. Гонки, разборки — для тех, кому заняться нечем.

На лице Кости на мгновение проскочило то ли недовольство, то ли сожаление — давно ли он и сам был таким? Беззаботным шалопаем, которому не приходилось занимать место деда в Госсовете и тащить на себе все семейные дела.