Ее глаза блестят, она отлично выглядит после вчерашней прогулки, душа, завтрака.

– Может, это злой рок Петербурга, – отвечает Шустов. – Тебе там звонил твой черный принц.

Кристина берет смартфон.

– Это Юонг, а не принц.

– Ну профессор. Хотя я имел в виду профессора синего бульона.

Кристина удивленно смотрит на него.

– Дорогуша, ты, кажется, еще спишь.

– Ты просто уже оторвалась от почвы, – парирует Шустов, почесываясь.

– Эй, не забывай включать логику. Хотя бы иногда.

Она звонит и говорит по-английски. Заканчивает.

– Так вот, насчет логики, – продолжает тему Шустов. – Есть такое устойчивое русское выражение, да? Профессор кислых щей.

Кристина не слушает, проходит к столику, открывает ноутбук, включает его, надевает очки в тонкой золотистой оправе, которая очень ей идет, смотрит, что-то пишет, двигает мышкой.

Снова «Синий блюз». Кристина оглядывается на смартфон, лежащий возле зеркала, и просит Шустова подать аппарат. Шустов чертыхается, но встает, подносит ей смартфон, тяжело дышит. Кристина испуганно отшатывается от него, морщит нос с горбинкой, машет у лица рукой, как веером, бормочет: «Фу-у!.. Амбре посконное» – и уже отвечает на звонок:

– Светлана? Здравствуйте! Да. Да. Все прекрасно. Мы… мы… Что? Нет, мы… Снег? Ну и что. Мы совершили восхождение на гору. Какую? А вот в конце улицы, за музейным каким-то комплексом. То ли тюремным, то ли казарменным… Но там и настоящая военная часть дальше… Да. Да. Вид великолепный. Правда, случилась небольшая авария. Ай, пустяки. Сломался каблук. Мы не думали… Кроссовки?.. Конечно. Да.

Шустов скидывает халат и плетется в ванную, зевая и почесывая заметный волосатый живот, волосатую грудь. Кристина провожает его острым взглядом поверх очков.

Шустов долго стоит под душем, добавляя то холодной воды, то горячей. Гостиничный шампунь какой-то странный, плохо мылится, но благоухает приятно, свежо и чуть экзотично. Шустов вытирается толстым бархатистым полотенцем, возвращается в комнату.

– Слушай, – говорит Кристина, – так ты, оказывается, выдул ночью всю эту соджу? Или уже утром?

– Какая разница, – глухо отвечает Шустов.

Он следит за Кристиной, как она собирается.

– Начало ведь позже, – напоминает он. – Что-то изменилось?

– Все-таки надо купить обувку, неужели ты думаешь, что я должна щеголять в этих кривых черевичках?

– Но я еще не просох…

– Это заметно.

– Да ладно тебе! Подумаешь, попробовал местной водицы, чуть разбавленной спиртосодержащим раствором. Там градусов, как у пива.

– Вполне достаточно для разгона.

– Никто не собирается разгоняться.

Кристина отмахивается и надевает юбку.

– Я тоже хочу выйти, – говорит Шустов.

– Разве я тебя запираю? Тут две магнитные карточки.

– Я с тобой.

– Ну уж нет! – отрезает Кристина, поправляя блузу и надевая сверху приталенный пиджачок.

– Да не на конференцию. А в обувной. Помогу выбрать сапоги.

– Нет.

– Почему? – растерянно спрашивает Шустов.

– Потому. Своим сивушным ароматом распугаешь весь персонал.

– Тьфу ты! Как будто они не квасят. Экие нежные эти корейцы. Ты что, не слыхала, как они ржут на улицах? Прут такими тиграми. Ну, улыбнутся для приличия. А сами тигры и есть. Ихнюю страну так и называют: прыгнувший тигра. Прыгнувшая. То есть… Ладно, иди-иди. Привет профессору Тадж Махалу Юнгу.

– Его зовут Юонг.

– Какая разница, Тадж Нахал он и есть Тадж…

Шустов надевает халат, наливает в чайник воду, включает его.

– Да, а что, гид звонила? – спрашивает он.

– Звонила, – коротко отвечает Кристина.

Шустов ждет, но Кристина не продолжает, роется в плоском портфеле.

– И чего она?