Матушка Ефросинья вышла около здания городской администрации. Сева, доехав до памятной ротонды, выключил двигатель. Опустил стекла. Приехали.

Джэд появилась рядом с ним, когда он почти задремал – около левой дверцы.

– Здравствуй, племянничек.

– Вы… моя тетя. А вы мало изменились.

– Стараюсь. Да и ты парень хоть куда.

– Никуда.

– Свои повреждения ты с лихвой компенсировал. Все было очень убедительно…

Она протянула к его щеке свою изящную руку.

– Вы обокрали и убили моего отца.

– Положим, не я. У любого процесса есть объективная и субъективная сторона. Если бы мой муж не забрал документацию, это сделал бы какой-нибудь акционер. Убивать Андрея никто не собирался, корпорация хотела только поскорее загрести ноу-хау. Всем было ясно, что Кречетников никогда не будет работать на «Сирл». Все остальное стало делом случая… Леонид, конечно, понимал, что недотягивает до уровня твоего отца. И это субъективная сторона. Но я уже вдова.

– И что с ним случилось?

– Я убила его.

Хотя правая дверь джипа не отворилась, Джэд оказалась на соседнем сиденье.

– Неувязочка, вы не открывали дверь, а уже оказались в салоне машины.

– Извини, забыла. – Джэд распахнула дверь. – Я знаю практически все, что с тобой произошло, Всеволод. То, что потеряно, уже не вернешь, а жалость только унизит тебя. Сейчас перед нами открыты новые горизонты.

– Перед нами?

– Перед нами. Ближе меня у тебя никого нет и не будет. Наши способности будут дополнять друг друга. Я стану для тебя соратницей, помощницей, матерью. Если захочешь, я буду твоей женщиной – не в нашем положении обращать особое внимание на обыденную мораль. Кстати, отец пророка Моисея был женат на собственной тетке.

Она придвинулась к нему всего сантиметров на десять, но у него уже захватило дух. Аромат плоти. Ее глаза сияли, ее кожа была свежа, грудь высока, а талия узка.

– Подождите, тетя, что там радио бормочет?.. В трех, уже четырех мегаполисах какие-то прозрачные мгновенно перемещающиеся существа, похожие на скелеты, ведут охоту на горожан. Где они появляются, истлевают материалы, рассыпаются стены, разваливаются ЛЭПы, коммуникации и прочая инфраструктура, словно все эти объекты теряют положенный им запас времени. Ньюйоркцы, лондонцы, парижане исчезают, а вместо них появляются эти… вампиры.

– Не совсем, Сева. Ньюйоркцы и прочие лондонцы не исчезают. Они становятся теми, кого ты обозвал вампирами.

– Это что – ваша… работа?

– Эта работа начата твоим отцом и продолжена корпорацией «Сирл». Он действовал из научного рвения – и это, конечно, его извиняет, – ребята из «Сирл» ради бабок. Но итог таков: поверхность пространства-времени проткнута как решето, и из глубины мира лезут некие… создания.

– Паразиты?

– Грубо. Они ведь вступают с людьми в симбиоз. Кому от этого хуже?

– Стать коконом для какого-то беса – это разве не хуже?

– Я бы не стала употреблять слово «бес». Скажем, это иная форма жизни, протекающая за пределами нашего мирка. Могу предположить, что отдельные ее особи извергаются некой маткой… Неаппетитно, но нужно уметь вовремя перейти на сторону тех, кто сильнее, а красоту потом наведут медийщики – им за это деньги платят. Эти создания из Посленастоящего вполне настроены на сотрудничество. Не надо переживать, что они кого-то немного обидели, человечество должно теперь играть пассивную роль. От этих гостей его не защитят ракеты и прочие пухи, оно бессильно, потому что сгнило. Тебе ли этого не знать?

– Это вроде того, что индейцы были беспомощным мясом перед западными завоевателями?

– Вроде того, только не столь брутально.