Возвращается друг без Кьяны.

– Не остыла? – спрашиваю я.

– Остыла, но не хочет тебя видеть, пока ты ведешь себя как едх.

– Взаимно. Когда перестанет вести себя как маруна, тогда и сможем нормально поговорить. Как ты ее терпишь?

Черты лица Хара заостряются:

– Полегче, брат. Ты говоришь о моей девушке.

– Мне надоело, что все говорят, что мне делать и куда идти.

– Вирна ее подруга. Была. Мне жаль.

Мы молчим, и кажется, одновременно закрываем эту тему. Потому что Хар говорит:

– Кое-что не сходится, Лайт.

– Что именно?

– Ты сказал, что собирался сбежать от Шадара. – Взгляд Хара пронизывает как зимний ландорхорнский ветер. – Куда? К Зоргу?

– Нет. Я собирался покинуть Ландорхорн.

– Покинуть?

– Уплыть отсюда.

– Но это безумие. До ближайшей цивилизации тысячи энтваллов… – Он осекается. – Есть что-то еще?

Я смотрю на Хара и не понимаю, почему не доверил ему тайну Эн раньше.

– Да. Я собирался сделать это не один.

Друг слушает мой рассказ про знакомство с раг’аэной и ни разу не перебивает. Он долго молчит, даже когда заканчиваю, и я не выдерживаю первым:

– Что скажешь?

– Что тут сказать? Звучит безумно, но это многое объясняет. Например, то, как вы с Мэйс добрались до берега в тот шторм. А еще твой побег. С помощью океанской бабочки ты действительно мог бы сбежать из Ландорхорна, почему передумал?

– И оставить вас одних? – усмехаюсь я, и добавляю уже серьезно: – В Ландорхорне вся моя жизнь. Мне не нужно бежать или скрываться, чтобы сделать ее такой, какой хочется.

– Мэйс ведь в курсе, да? Ты рассказал ей про бабочку?

– Да.

Хар смотрит мне в глаза, словно сканирует.

– Значит, твои чувства к Вирне даже серьезнее, чем считает Кьяна.

Они издеваются надо мной?!

– И ты туда же? – интересуюсь раздраженно. – Сколько еще мне повторять, что все в прошлом?

– Мне или себе? Брат, мы с тобой с детства знакомы, а ты рассказал про раг’аэну первой попавшейся девчонке? Сильно в этом сомневаюсь.

– Вы с Кьяной можете думать все, что хотите. Последний раз, когда я видел Мэйс, она была счастлива. Счастлива с другим парнем.

– Видел?

– Мы разговаривали.

– Спокойно, как взрослые люди, или как вы делаете это обычно?

– Ты мой друг, но сейчас я готов тебе врезать.

Действительно готов, даже кулаки сжимаются, а в ладонях концентрируются искорки силы.

Хар только усмехается.

– Об этом и речь, Лайтнер. Я не собираюсь лезть в твою жизнь, но как твой лучший друг советую тебе закрыть тему Мэйс. Хотя бы внутри себя. Ну или сделать так, как тебе хочется. В смысле, строить свою жизнь такой, какой ты ее видишь.

Раздражение гаснет так же быстро, как и вспыхивает.

– Въерх действия?

– Не люблю тормозить.

– С М’эль ты точно не тормозил.

– Решил, что если плохой парень ее разочаровал, то хороший подойдет ей больше, и рискнул.

– Долго подступался? – я легко пихаю друга в плечо и подмигиваю, но Хар не ведется.

– Я не стану обсуждать с тобой свою девушку.

– Справедливо, – соглашаюсь я и добавляю: – Я подумаю над твоими словами насчет Мэйс.

Мы съедаем завтрак, принесенный курьером, оставляем только часть для Кьяны (она наотрез отказывается выходить). И я понимаю, что не могу задерживаться у друга надолго. В прошлом мог бы, но сейчас мне нужно свое жилье, а еще новый тапет – мой остался у Родреса. И совершенно точно Хар не должен из-за меня ссориться со своей девушкой. Поэтому после завтрака я говорю:

– Мне нужно съездить домой и поговорить с матерью. Я должен узнать, все ли с ней в порядке.

– Возьми мой эйрлат.

– Спасибо.

Я хлопаю друга по плечу и направляюсь к выходу.

– Лайт?

– Что?

– Я могу рассказать Кьяне про раг’аэну?