Приоткрыв ее, выглянули наружу. Смотрелось это все, скорее всего, комично: внизу выглядывала моя голова, выше профессора, а над ней — Ромича. Но всем нам было очень тревожно. Не обнаружив угрозы, мы бочком прокрались на палубу. К счастью, нас никто не заметил, и мы благополучно укрылись за бочками. В этой ситуации больше всего меня удивил профессор — он двигался наравне с нами и даже кряхтеть по свой извечной привычке перестал! Нет, все-таки он ученый до мозга костей: забывает обо всем, когда задето его любопытство, не зависимо от того к какой области оно прилагается.

Обзор с нашего ракурса был не ахти какой, но рисковать и перебираться в более удобное место никто бы не рискнул, ведь если заметят — не поздоровится. Часть матросов выстроились вдоль правого борта, к которому подплывала не очень большая, но юркая каракка, а часть разместились на марсах[3] с арбалетами. 

 Как-то отец мне рассказывал, что каракка для плавания удобнее и быстрее, и сейчас я могла в этом убедиться. Она вплотную подошла к нашей «Ласточке», и с ее борта раздалось:

- О! Вижу встречаете! Польщен!

К сожалению, разглядеть того, кто это говорил, как и остальных пиратов, было сложно. Разве что тех, что так же засели с арбалетами на марсах каракки.

— Приветствую вас! — отозвался отец. — У нас соглашение со Спрутами.  — И добавил фразу, которая явно была неким паролем. — Спрут никогда не выпустит жертву из своих щупалец.

— Ну что за народ! — зацокал языком пират. Теперь он стоял на самом краю борта, и мне более-менее удалось его рассмотреть. По внешности похож на тализийца: темно-русые удлиненные волосы были собраны в хвост, невысокого роста, одет в сероватую рубаху, которая когда-то явно была белой, но утратила прежний лоск, и темные штаны. Завершал образ удалого капитана корсарского судна темно-красный кушак. — Неужели мы не можем подойти и просто поинтересоваться у проходящей мимо каравеллы как дела, послушать, что происходит в эльмирантийской стороне, а заодно попросить показать метку? — продолжая широко улыбаться и демонстрируя щербинку вместо переднего зуба проговорил корсар.

Толстого намека не смог бы понять разве что глухой. Как объяснил мне позже профессор, были случаи, когда капитаны прикрывались несуществующей договоренностью о защите, потому и была разработана система меток и паролей. И если флаг можно было раздобыть, а пароль узнать, то метку подделать невозможно, потому что ее ставил одаренный. Именно поэтому, особенно дотошные или нежелающие упустить добычу, требовали помимо прочего показать и ее.

— В Эльмирантии все по-прежнему — воюют, — говорил отец, доставая из-за пазухи крупный медальон угольно-черного цвета. 

Главарь пиратов сплюнул и со злостью заявил:

— Какие все предусмотрительные! Аж тошно, правда, ребята?! — его матросы поддержали дружным воем. — Здесь не вотчина Спрутов! Однако, хоть мы и чтим пиратские законы, но мы — ребята вольные и Спрутам не подчиняемся, а потому или платите за проход, или…

Гаденький смешок на пиратском корабле ясно говорил о том, что последует за этим «или». Только даже я слабо верила, что эти бандиты удовлетворятся простой платой.

Атмосфера на «Ласточке» ощутимо накалилась, а отец как-то очень жестко улыбнулся, глядя в глаза корсару.

— Видишь ли, достопочтенный, на этот случай глава Спрутов лично вручил мне подарки, которые я должен отдать такому вот смелому и «чтущему» пиратские законы... — Отец откинул крышку небольшого сундучка, который держал стоявший рядом с ним Сакол, и продемонстрировал содержимое пирату. От увиденного улыбка на губах корсара завяла, и он сглотнул.