Пока она раздумывала обо всем этом, время от времени односложно отвечая Монтальво, сани, ехавшие впереди, завернув за один из восточных бастионов, остановились. Местность кругом была пустынная и унылая: по случаю мирного времени на крепостных стенах не было часовых, и на всей обширной снежной равнине за крепостным рвом не видно было ни одной живой души. Сначала Лизбета вообще не могла ничего разглядеть, так как солнце зашло и ее глаза еще не привыкли к лунному свету. Но через несколько минут она увидела кучку людей на льду одного из изгибов рва, полускрытую засохшим камышом.

Монтальво также увидел людей и остановил лошадь в трех шагах от них. Людей было всего пятеро – три испанских солдата и две женщины. Лизбета взглянула и с трудом сдержала крик ужаса, так как узнала женщин. Высокая темная фигура с пронзительными глазами была не кто иная, как торговка шапками, испанская шпионка Черная Мег. А в той, которая скорчившись лежала на льду с руками, связанными назад, с седыми волосами, распущенными чьей-нибудь грубой рукой и разметавшимися по снегу, Лизбета узнала женщину, называвшую себя Мартой-Кобылой, сказавшую давеча, что знала ее отца, и проклинавшую испанцев с их инквизицией. Зачем она здесь? Тотчас же у нее в голове нашелся ответ: она вспомнила слова Черной Мег, что голова этой еретички оценена в известную сумму, которая сегодня же будет у нее в кармане. Зачем это перед арестованной во льду прорубили четырехугольную прорубь? Неужели… Нет, это было бы слишком ужасно.

– Ну, в чем дело? Объясните, – обратился Монтальво к сержанту спокойным, утомленным голосом.

– Дело очень простое, ваше сиятельство, – отвечал сержант. – Эта женщина, – он указал на Черную Мег, – готова присягнуть, что эта тварь – уличная еретичка, приговоренная к смерти святым судилищем. Муж ее, занимавшийся рисованием картин и наблюдениями за звездами, два года тому назад был обвинен в ереси и колдовстве и сожжен в Брюсселе. Ей же удалось избегнуть костра, и она с тех пор живет бродягой, скрываясь на островах Харлемского озера и, как подозревают, убивая и грабя всякого испанца, который попадается ей под руку. Теперь ее изловили и уличили, и так как приговор, произнесенный над ней, сохраняет свою силу, то он может быть приведен в исполнение тотчас же, если ваше сиятельство даст на это приказание. Правда, вас вовсе не пришлось бы беспокоить, если бы эта почтенная женщина, – он снова указал на Черную Мег, – которая выследила ее и задержала до нашего прихода, не пожелала иметь вашего удостоверения, чтобы получить награду от казначея святой инквизиции. Поэтому просим вас удостоверить, что это та самая еретичка, известная под прозвищем Марты-Кобылы, – фамилию ее я забыл. После этого, если вам будет угодно удалиться, мы исполним остальное.

– То есть отправите ее в тюрьму и передадите святой инквизиции? – спросил Монтальво.

– Нет, не совсем так, ваше сиятельство, – возразил сержант со сдержанной улыбкой и покашливанием. – Тюрьма, как мне сказали, полна. Однако, если мы поведем еретичку в тюрьму, она дорогой может случайно провалиться в прорубь, – ведь сатана направляет шаги таких тварей, – или может нарочно броситься в воду.

– Какие улики? – спросил Монтальво.

Тут выступила вперед Черная Мег и с быстротой и плавностью, свойственной шпионам, начала свой рассказ. Она подтвердила, что знает эту женщину и знает, что, будучи приговоренной к смерти, она бежала. В заключение Мег повторила разговор Марты с Лизбетой, подслушанный ею утром.

– Вы в счастливый час согласились сопровождать меня, сеньорита ван Хаут, – весело сказал Монтальво, – потому что теперь, для моего собственного удовлетворения, я хочу быть справедлив и не основываться на свидетельстве этой продажной личности. Я прошу вас ответить как перед Богом, подтверждаете ли вы рассказ этой женщины и правда ли, что эта уродина по прозвищу Кобыла проклинала мой народ и святое судилище? Отвечайте, и, прошу вас, поскорее, сеньорита: становится холодно, и лошадь моя начинает дрожать.