Джунковский по-своему понял мой взгляд.

– Извините за поздний визит – дела. У меня к вам неотложный разговор.

– Прошу! – указал я на кресло, и устроился напротив. Вошел Никодим с подносом, на котором стояла бутылка с ромом, бокалы и блюда с легкой закуской. Сгрузив поднос на разделявший нас небольшой столик, Никодим поклонился и вышел.

– Рому? – предложил я. – Или хотите коньяку?

– Ром сгодится, – кивнул Джунковский. – Погоды стоят морозные, так что самое то.

Я разлил напиток по бокалам.

– За ваше здоровье, Владимир Федорович!

Не буду я его превосходительством называть. Перебьется. Это мой дом, и здесь правила общения задаю я.

– Приятно слышать о здоровье от врача, – улыбнулся генерал. – Благодарю.

Он осушил бокал и поставил его столик. Затем уставился на меня. Пришлось и мне поспешить – выпил, не ощутив вкуса. Принесло же этого жандарма!

– Слушаю вас, Владимир Федорович.

– Сегодня был с докладом у ее императорского величества. Выслушав его, она дала ряд поручений. Среди них: разобраться и строго наказать офицеров губернского управления Корпуса в Минске. По словам императрицы, они обманули нас, доложив, что разоблачили шпионскую сеть немцев в Минске, за что получили повышения в чинах и ордена. На самом деле нашли расписки агентов у убитого германского резидента. Я спросил: откуда сведения? Государыня сослалась на вас, заявив, что доверяет вашим словам. Развейте мои сомнения, Валериан Витольдович! – Он пытливо посмотрел на меня.

Проверяет меня тещенька! Или подставляет…

– Государыня сказала правду, Владимир Федорович. Ваши офицеры никого не разоблачали. Получили дело готовым.

– Откуда вам известно?

– Это я застрелил немецкого резидента.

Ресницы у Джунковского полезли на брови.

– Вы!? Но почему?

– Он пытался меня завербовать.

– Для чего?

И это спрашивает жандарм! Как тут запущено…

– Посмотрите сюда, Владимир Федорович! – Я указал на ордена на своем мундире. – Перед вами врач, который спас жизнь командующего фронтом и может просить у него протекции… Скажем, перебраться ближе к штабу. Врачам люди доверяют тайны, которые хранят даже от близких. Покойный резидент знал дело.

– Но как он вышел на вас?

– Оставил письмо в гостинице, где я в то время проживал. Выдал себя за моего приятеля по Германии и пригласил в гости.

– Он был вашим приятелем?

Наконец-то начал соображать!

– Не знаю, Владимир Федорович. В окопах я заболел аппендицитом. Операция запоздала, и случился перитонит. В лазарете я умер. Меня даже отнесли в чуланчик и накрыли простыней. Но милостью Господа нашего пришел в себя, – я перекрестился. – Однако вследствие клинической смерти утратил часть памяти. Как объяснил мне начальник лазарета, из-за кислородного голодания мозга. Исчезли многие личные воспоминания. (Ага, носитель отформатировали.) Я этого не скрывал, и немец, видимо, пронюхал. Умный был, стервец! Получив письмо, я, естественно, пожелал встретиться с приятелем в надежде вспомнить прошлое.

– И что было дальше?

– «Приятель» оказался майором Генерального штаба Германской империи Карлом Бергхардом. Он стал меня вербовать, обещая деньги и карьеру в Германии. Я отказался. Тогда он стал угрожать пистолетом. Заявил, что застрелит меня, а труп бросит в реку. Я притворился, что согласен. Он спрятал оружие, и полез в саквояж за бумагами. Воспользовавшись этим, я достал свой пистолет…

– У вас было оружие?

– Оно и сейчас со мной, – я достал из кармана и положил на столик браунинг. Купил после того, как подарил свой Мише. – После нападения германских драгун на лазарет не расстаюсь. Мы на войне, господин Джунковский!