– Ни за что! – горячо воскликнул Карл. – Я не стал бы вызывать на дуэль по пустяковому поводу. Значит, причина была серьезной.

– А Потоцкий?!

– Пан настоящий рыцарь. Из-за ерунды на дуэль не пойдет, – объяснил кто-то из шляхтичей.

Я обессиленно опустил руки. Кузен обычно был довольно покладист, но сейчас просто закусил удила. В таком состоянии мне его не остановить, тем более дело дошло до такого щекотливого вопроса, как честь. Дворяне, мать их за ногу!

Я велел гренадерам оставаться в комнате и никуда не уходить, а сам, влекомый шляхтичами, отправился выяснять обстоятельства свалившейся нежданно-негаданно дуэли.

Красный и мрачный Потоцкий, который ждал всех у ворот постоялого двора, тоже не помнил ни причины, побудившей его скрестить сабли, ни того, кто кого, собственно, вызвал на дуэль. Мириться он отказался, хоть я прилагал все усилия, дабы привести обе стороны к обоюдовыгодному решению.

Мы приехали на пустырь, в сотне метров от которого виднелись развалины какого-то храма, явно православного. Католическая вера действительно насаждалась в этих краях огнем и мечом.

Страдавшие от жуткого похмелья дуэлянты осушили по чарке вина для подкрепления сил и взялись за сабли. Я знал, что Карл неплохо фехтует шпагой, свое искусство он продемонстрировал еще в первый день знакомства. Однако одно дело – колющее оружие и другое – рубящее, к которому как раз и относится сабля. Поляки рассказали, что Потоцкий отменный дуэлянт, отправивший на тот свет немало народа. Карлу попался достойный противник. Я ощутил вполне объяснимую тревогу за кузена. Противники решили не просто биться, а сражаться до смерти или тяжелого ранения, которое не позволит продолжать бой. Я попытался опротестовать это решение, взывал к рассудку и совести, но меня не слушали.

Дуэлянты пожали друг другу руки и обнялись, потом по команде приняли стойки, выставив обнаженные клинки. Оба настроены были решительно. Каждый приготовился нашинковать противника на кусочки нужного размера.

Я еще раз попытался помирить поединщиков, но, как и раньше, безрезультатно. Доводы разума были бесполезны. Более того, добился только того, что несколько шляхтичей обступили меня с нескольких сторон, взяв в клещи. Видимо, опасались моего вмешательства в схватку.

Пот потек у меня по лицу, я боялся, что этот глупый и никчемный бой окажется последним для Карла. Кузен плохо держался на ногах, его сабля дрожала, однако в глазах застыло решительное выражение. Потоцкий тоже неважно выглядел, однако упрямство заставляло шляхтича бросать судьбе очередной вызов. Погибни он, я бы не стал переживать. Пусть Потоцкий был мне симпатичен, но это враг России, а значит, и мой враг. А вот Карла жаль до невозможности: умный, порядочный, храбрый и… молодой. Ему бы жить да жить. Я ж не знаю, что с собой и Потоцким сделаю, если кузен погибнет. Взорву все к такой-то матери!

Бой на саблях отличается от шпажного. Он и скоротечнее, и кровавей. Во время первого противник может погибнуть от многочисленных уколов, во время второго – запросто лишиться руки и прочих частей тела и, соответственно, умереть тоже.

– Именем Господа, начинайте! – крикнул секундант Потоцкого.

Дуэлянты сшиблись, зазвенела сталь. У Потоцкого был экономный стиль, шляхтич не спешил беспорядочно сыпать ударами в надежде сокрушить оборону, а выжидал удобного момента, чтобы полоснуть клинком по открывшемуся противнику. Но Карл был начеку и не подставлялся, парировал внезапные наскоки и сам выходил в стремительную и опасную атаку, заканчивавшуюся пока что ничьей. Силы у дуэлянтов оказались примерно равными, только Потоцкий мог похвастаться опытом, а Карл – легкостью и подвижностью. Если бы не проведенная в застолье ночь, схватка была бы более короткой и яркой. Драчуны стоили друг друга, но они порядком устали, не выспались и если отошли от похмелья, то совсем чуть-чуть. Даже отсюда я ощущал, как физически трудно было им сражаться.