Плечо взрывается болью, меня разворачивает в сторону, я теряю равновесие и падаю. Это меня спасает: мобы, прыгнувшие с трех сторон, промахиваются. «Надо уносить ноги», — проносится в голове, когда я кувырком назад выбираюсь из гущи противников. Интуиция и высокое восприятие позволяют мне уклониться от удара копьем Картера. Перехватив его немеющей левой рукой, я рывком подтягиваю байкера к себе и наношу ему удар в висок. Проходит крит, и с Картера слетает больше десяти процентов здоровья. Его лицо искажает гримаса боли и… удивления? Он резко вырывает из моей ослабевшей руки свое копье и проворно отбегает за спины своих юнитов. Догнать и врезать ему еще мне не дают виснущие на мне мобы. Один из них воткнул свои ротовые щупальца мне в икру и, урча, тянет кровь. В том месте, где он присосался, стремительно чернеет кожа, и икра начинает бугриться россыпью вспухающих волдырей. Гроздь дебафов от отравления до кислотного ожога сигнализирует, что дело — труба.

Тем временем меня осыпают градом ударов по спине, плечам, но, хоть удары и адски болезненные, урон от них невысок — снимается по два-три процента. Стрела, кстати, отняла не многим больше, но ловить мне нечего — впятером запинают. Врезаю каждой твари, не разбирая, куда придется, а той, что присосалась, вырываю пучок щупалец, обмотав им кулак, чем загоняю её здоровье в красную зону. Она резво отползает, бросив дубину, но я уже не обращаю на нее внимания — путь свободен. Очередная стрела пролетает в сантиметре от моего лица, когда я, развернувшись, бегу прочь как можно скорее.

Достигнув границы зоны, оборачиваюсь и вижу, что за мной никто не гонится. Добыча оказалась зубастой, да и захват нейтрального участка для Картера, полагаю, сейчас важнее.

Проникаю сквозь силовое поле и оказываюсь почти дома — в своем гексагоне. Дорога к родному оврагу занимает весь остаток вечера. Мелочь — крекники, кирпи и свистаки — куда-то попряталась, и даже шипастых тараканов-сарасуров на дне оврага не видно. Через овраг я пробираюсь очень осторожно. Механика этого мира мне доподлинно не известна, и возрождаются ли здесь мобы и с какой регулярностью — пока вопрос. В пользу того, что это вполне реально, свидетельствует развоплощение трупов. Это явление явно имеет игровые корни, а в играх свято место пусто не бывает. Так что и респаун Крекеня вполне возможен, вопрос только — когда?

Впрочем, овраг я преодолеваю без проблем. Видимо, отсутствие мелких мобов связано с тем, что близится ночь. В это время, как предупреждала система, выходят на охоту жуткие ночные плотоядные хищники. Но есть ли здесь вообще травоядные? Ощущение, что здесь все питаются всеми. А самые мелкие, у кого кишка тонка охотиться хоть на кого-то, — падальщики.

Очень хочется помыться. Голода и жажды я не испытываю, заменив пищу и воду поглощаемыми ресурсами сущности. Именно они, похоже, дают мне все необходимое для жизнедеятельности, как-то встроившись в энергообмен моего организма. Но в мире, где есть боль, есть и зуд. Тело ужасно чешется, жутко хочется помыться, хотя бы освежить лицо, но ума не приложу, есть ли здесь водоемы. Да и имеется ли на планете вообще вода? Может, портал как-то изменил меня, мой метаболизм, и я спокойно, не замечая того, дышу метаном?

Не теряя бдительности, размышляю обо всем этом и дохожу, наконец, до белого камня — моего будущего командного центра. Вдавленный отпечаток ладони призывно темнеет на фоне чуть светящегося в ночной тьме камня. Кладу свою левую ладонь.

Активировать командный центр, испытуемый?