Ой, ни в какую… Но коса тоже надоела. Болтается без толку, нафиг нужна, сама не знаю.

– Мири! Кончай свои фиги по всякому случаю поминать! А то ведь ляпнешь, где не надо! А волосы я тебя подбирать научу. Все, что нужно – хорошая лента в два пальца шириной. Если возьмешь черную или синюю, так с такой и парень ходить может. А к твоим каштановым волосам любой цвет пойдет! Вот, давай покажу просто с полоской ткани.

Тин ловко замотала вокруг полоски концы своих распущенных черных кудрей, натянула ленту и, вертя её пальцами, стала накручивать волосы, поднимая их выше и выше.

– Со спины смотри! – скомандовала она.

А что со спины? Волосы, ровненько так, подворачивались и подворачивались, укорачивались и укорачивались. А потом Тин подняла ленту так, что та прилегла к затылку, и завязала хитрым узлом на темечке.

– Вот так! – и повернулась в профиль.

Ух ты! Черной гривы как и не было. Выглядит, как прилизанная короткая стрижка. На мужика все равно не похожа, потому как лицо тонкое и кадыка нет. Но по прическе и не баба…

– Сейчас узел покажу. Научись завязывать, не глядя, хоть на спинке стула. Потом на голове без накрученных волос. А как наловчишься – тренируйся. Челку я тебе выстричь могу… тогда и впрямь за пацана сойдешь.

Вопроса, как прятать грудь, не возникало. По отсутствию той самой груди. Вместо пышных булок, что так ценили деревенские, у меня имелись два тощих плоских блина на снятом молоке. Тин даже расстраивалась и утешала меня, говоря, что у моей мамы все было очень красивым, а значит, и у меня со временем появится.

Красивым, да… И что ей это принесло?

Однажды Тин дала мне в руки большое железное кольцо. Размером с браслет, но грубое. К таким у коновязей поводья привязывают.

– Вот, зачаруй-ка.

– А как? И зачем?

– Да постарайся вложить в него столько себя, сколько сможешь. Посмотри на реки силы, потом зачерпни, чем больше – тем лучше, пропусти через солнечное сплетение и помести в кольцо. Поняла?

Если честно, то не очень. Но попробую. А для чего?

– Лучше металла держат магические метки только драгоценные камни. Но их у нас, сама знаешь, нет. А кольцо, если сделаешь все, как надо, и через двадцать лет найти сможешь. Хочу я с тобой вместе в Похоронную лощину сходить. Отыщем могилу твоей матери и пометим. Чтобы ты всегда ее разыскать потом смогла. Ясно?

Я хотела, очень хотела побывать там. Пока жила у дядьки Сибира, каждый месяц умудрялась выкроить хоть полчаса и сбегать к могилам. Какая мамина – не знала. Но темный распадок с рядами кривоватых осин и торчащими вешками был единственным местом, где я пыталась что-то рассказать о себе, пожаловаться и найти сочувствие.

В кольцо я вложила, сколько смогла. Думала о том, как хотела бы увидеть маму, встретиться с ней, рассказать, как мне сейчас хорошо живется. Про то, что стану великим магом и буду сильнее всех. Потом почувствовала, что очень устала, уронила голову на стол и уснула. Растолкала меня Тин ближе к вечеру.

– Мири, ну-ка дай кольцо! Хорошо. А теперь закрой глаза и говори мне, где оно.

Я его чувствовала. Справа, слева, сзади, над головой. Поняла, когда Тин вынесла его на улицу, а потом вернулась и спрятала на печке.

– Хорошо. Запомни его зов. Кстати, как отдохнешь, пометь свой кинжал – а то помнишь, как ты его в сарае в сено уронила и полдня копалась, искала? А завтра сходим в лощину. Думаю, по остаточной ауре правильную могилу я найду. А ты мне поможешь.

Деревню мы обошли лесом, по большой дуге. Тин сказала, что соваться мне туда все ж не следует. Что есть такие, кто смотрит на меня не как на человека, а как на добычу, которую в последний момент вырвали из рук. Я сейчас подросла и похорошела, одета не хуже сыновей Хрунича – так что незачем гусей дразнить. Пока шли, я узнала, что с Палашей все сбылось по слову Тин. Еще год назад та вышла замуж за справного парня в дальнюю деревню. Интересно, хорошо ей там живется? Тин не знала – этот вопрос её как-то не занимал.