– Ну так как же насчет эксклюзивного интервью? – вновь поинтересовалась Женя, хитро поглядывая на сестру. – И фотографий великой художницы, твоих, значит.

– Никак же насчет эксклюзивного интервью, даже не мечтай, я не собираюсь это обсуждать, – нахмурилась Надежда. – Это сейчас мы вроде легко об этом вспоминаем, а я, если честно, даже засыпать боюсь. Мне все кажется, что стоит мне уснуть, и я снова проснусь там, на острове. Вокруг что-то шевелится, что-то летает, кто-то кричит непонятными голосами, а ты не знаешь, с какой стороны ждать опасности. А после того случая с ямой мне казалось, что вокруг меня скорпионы ползают, и непременно покусают. Брр, вспоминать страшно, – передернулась девушка. – Хорошо, что уже на следующее утро нас с тобой оттуда забрали моряки, иначе я бы точно свихнулась. О каком интервью может идти речь, Женька? Забыть бы все побыстрее!

– Надь, ты чего так разошлась-то? Неужели не видишь, что я шучу? – сморщила Евгения носик. – Мне тоже иногда что-то снится, только я всегда забываю что именно. Утром только какие-то обрывки всплывают, и больше ничего. Единственное, что знаю точно, что во сне мне было очень страшно, – хмуро проговорила Женя и тут же перепрыгнула на другую тему. – Надь, а почему к нам из посольства до сих пор не приезжают? Уже давным-давно пора нас отправлять в Москву, мне уже здесь порядком надоело.

– Не знаю, – пожала Надежда плечами. – Наверное, оформляют какие-то документы? Ты же знаешь, как русский чиновник любит волокиту разводить. Потом, в прошлый раз, когда из посольства здесь тот парень был, Игорь, он же с главным врачом этой больницы говорил, а я случайно услышала. Речь шла о какой-то комиссии, которая должна приехать. Кажется, та, что расследует крушение. Страховка огромных денег стоит, и возник спорный вопрос. Кстати, ты случайно не знаешь, в страховке существует такая статья, как террористический акт?

– Да, совсем недавно включили в договора о страховке такую статью, – ответила Женя. – А мы-то здесь вообще при чем? Где мы, а где страховка.

– Жень, ты же юрист. Как тебе не стыдно – не знать таких элементарных вещей? – удивленно отметила Надя. – Страховка наверняка огромных денег стоит, а мы – свидетели.

– Можно подумать, что кроме нас свидетелей больше нет, – возмутилась Евгения. – Это что же получается? Пока они там со своими миллионами будут разбираться, мы здесь будем торчать и есть вместо хлеба их противный рис, который уже в горле стоит? От бамбука у меня уже аллергия, а запах рыбного супа вызывает рвотные позывы.

– Не знаю я, Женя, за что купила, за то и продаю, – одернула сестру Надежда. – Может быть, я и ошибаюсь сейчас, – пожала она плечами. – С английским у меня вроде хорошо, но не настолько, чтобы все нюансы уловить, ты же понимаешь. Вот то, что слово «страховка» в разговоре упоминалось, это я точно помню, а за все остальное поручиться не могу.

– Все равно, они не имеют права держать нас здесь так долго. У меня работа, между прочим, стоит, я имею перед людьми определенные обязательства и не могу их выполнить, – не сбавила оборотов Женя. – И у тебя отпуск давным-давно закончился. Ты, кстати, от клиентки аванс уже получила, а договор теперь нарушила. Понимаешь, чем это попахивает? Вижу, что понимаешь. Правильно, моя милая: неустоечкой.

– Хватит уже, Женя, соль на раны сыпать, – нахмурилась Надя. – Делать, что ли, больше нечего? Что ты можешь предложить? У тебя что, есть альтернатива? Мы в чужой стране, без денег, без нормальной одежды, не считая вот этого барахла, которое нам здесь выдали. Хорошо хоть паспорта в спасательных жилетах нашлись, а то вообще застряли бы здесь навечно. Без документов мы никто, и звать нас никак. Нам ничего больше не остается, как только сидеть и ждать, надеюсь, что уже недолго. Ты думаешь, что мне здесь сладко и рис кажется повидлом? Придется терпеть и ждать, третьего не дано, – пожав плечами, снова повторила она.