И точно, едва прошел час, как снова загрохотали пушки и минометы. Вновь появились немецкие самолеты. Такого ожесточенного обстрела и бомбежки еще не было. Десятки тонн металла и взрывчатки кромсали и рвали, долбили и громили все вокруг. Шургалов вместе с другими бойцами спрятался в каземат. Там встретил пулеметчика Ляхоновича. Но говорить не могли, объяснились жестами, поскольку вокруг грохотало и гудело, слова тонули в страшном гуле. Казалось, что казематы оседали под тяжестью непрерывных взрывов, и стены, исполосованные трещинами, которые возникали на глазах, росли и ширились во все стороны, вот-вот рухнут, не выдержат, рассыплются, как картонные домики. Клубы пыли и серого дыма удушливым смрадом заволокли все вокруг. Чудилось, что все зло, рожденное беспомощностью перед стойкостью защитников крепости, фашистское командование стремилось излить сотнями снарядов и тоннами бомб... Вдруг что-то особенно сильно грохнуло, все вокруг закачалось. Тяжелая бомба, пробив остатки крыши и перекрытия этажей, вонзилась в бетонный настил над соседним казематом и разворотила его, похоронив под обломками многих раненых, оружие и часть боеприпасов...

Артиллерийский обстрел и бомбежка длились почти три часа. Бомбами и снарядами перепахали остатки казарм и все вокруг. Едва перестала бить артиллерия и улетели самолеты, как пошла в атаку пехота.

Шургалов с группой бойцов, по приказу капитана, занял оборону в той части казармы, которая тянулась вдоль реки Муховец. Распределив людей, старший сержант занял вместе с пулеметчиком удобную позицию на втором этаже, вернее, на остатках второго этажа. Едва установили среди развалин станковый пулемет «максим», как сразу же пришлось включиться в бой и вести огонь по гитлеровцам.

Они шли в полный рост, нагло и уверенно, веря в то, что под развалинами, после такой ожесточенной бомбежки и артобстрела, наверняка никто не уцелел, а если кто и выжил, то потерял способность к сопротивлению. А их, подпустив поближе, встретили таким дружным и прицельным огнем, что гитлеровцы растерянно заметались. Многие остались лежать на камнях перед казармами. Атака захлебнулась.

Пять раз в тот день фашисты шли на приступ, и все пять атак были отбиты. Последнюю отражали уже в наступивших вечерних сумерках. С наступлением темноты гитлеровцы снова яростно обстреляли защитников крепости, не давая им передохнуть. Лишь к полночи утихла канонада.

Над развалинами крепости опустилась короткая летняя ночь. Но защитникам было не до отдыха. Но приказу капитана начали скрытно готовиться к прорыву. С собой брали самое необходимое. Помимо винтовок и автоматов подготовили ручные пулеметы, а бойцы запасались ножевыми штыками, чтобы в рукопашных схватках смять передовые цепи врагов. Выставили в оконных проемах и у бойниц станковые пулеметы, помогли многим раненым, способным лежа вести огонь, занять боевые позиции – они должны поддержать атаку из всех видов имевшегося оружия.

Глубокой ночью, скрытно и бесшумно приблизившись к берегу, сто двадцать бойцов опустились в воду и, кто на чем мог: на связанных досках, чемоданах, бревнах, а то и просто вплавь, двинулись к противоположному берегу. Отвлекая гитлеровцев, в эти же минуты, небольшая группа бойцов отчаянно атаковала мост, надеясь прорваться там, и ее прикрывали стрельбой из нескольких пулеметов. В небо взлетели ослепительные ракеты, заливая ярким светом и мост и развалины казармы. По смельчакам гитлеровцы открыли ожесточенный огонь.

Но именно в это же самое время бойцы основной группы вскарабкались на крутой берег, подползли к позициям врага и, вслед за капитаном, с криками «ура!» дружно и дерзко бросились вперед, прокладывая себе путь гранатами и штыками. Прорвали первое кольцо осады и, наводя на немцев панику, с боем двинулись берегом Муховца в северо-восточном направлении, сбивая на пути огневые точки фашистов. В небе запылали десятки ослепительных ракет. Затрещали пулеметы и автоматы. Гулко рвались гранаты. Но ничто уже не могло остановить яростного натиска. В жестокой рукопашной схватке прорвали второе кольцо осады, созданное гитлеровцами на внешнем валу. Здесь полегли многие бойцы. И все же добрая половина отряда к рассвету вырвалась за пределы крепости.