Поэтому – лотерея.

Повезет с егерем – отлично.

Не повезет – пусть лучше у костра сидит, пока ты по перекатам скачешь. Потому как ни одна рыба не достойна испорченного на фиг настроения.

А на уху мы себе всегда и без всякого егеря наловим.

Не первый год на воде…

…С Валеркой мне в этот раз – абсолютно точно – повезло.

Тезки опять-таки.

В общем-то, и Русланыч на своего егеря тоже не жаловался, но мне вот тут уж вот точно по-настоящему повезло.

Представьте себе еще довольно молодого, но уже абсолютно немногословного карела. Не получится – представляйте себе точно такого же финна. С моей дилетантской точки зрения, не очень-то они друг от друга и отличаются.

Чаще всего я от него слышал только одно слово:

– Так.

Абсолютно универсальное, надо сказать, слово.

– Валер, уху заваришь?

– Так.

– Валер, где сейчас хариус стоит, в начале порога или на выходе?

– Так, – и взмах руки в нужном направлении.

– Валер, а грибы уже отошли, или можно еще набрать на супчик?

– Так.

И молча уходит в лес, откуда через полчаса возвращается с пакетом, доверху набитым белыми.

Я, в общем, грибы собирать умею и люблю, но – на самом севере Карелии, почти на границе с Кольским, в конце сентября…

Еще неделя-другая, и снег ляжет.

До весны.

.В общем, – повезло.

Молчит, помогает, думать не мешает.

От рюмки не отказывается, но – в меру.

Найдите мне еще, пожалуйста, пару-тройку уверенно знающих свою меру финнов, и я на них женюсь.

На всех скопом.

Вот – то-то же.

.А потом он неожиданно кинулся на меня с ножом.

Дело было так: обычные капризы осенней северной погоды.

То весь день льет мелкий противный дождь, то вдруг яркое, почти летнее солнце и жарко: не то что в куртке, но даже и в свитере. Особенно когда с камня на камень в вейдерсах по перекату прыгаешь.

Вот и в тот день низкие тучи неожиданно разошлись, вышло солнышко, лес засиял скудным северным золотом, вода – небесной голубизной, по которой время от времени начинали гулять тихие, ровные круги.

Это выходил кормиться к поверхности рыбий король этих мест – крупный европейский хариус.

Вот я и разделся до безрукавки.

Поставил на спиннинг поплавок-сбируллино, прицепил на поводке крупную муху, и – вперед.

За полчаса наловился так, как до этого за всю поездку.

Валерка все это время на меня смотрел.

А когда я взял садок с наловленными для ухи и копчения крупными харюзами, аккуратно поставил хрупкий «лайтовый» спиннинг у золотой от солнца и осени березки и подошел к костру, у которого он сидел, он кинулся на меня с ножом.

Хорошо, что у меня в такие секунды мозг не работает. Тело само по себе решения принимает.

Пропустил, взял на прием, швырнул в сторону.

Нож, правда, выбить не удалось, только руку порезал. Но несильно.

Гляжу – лежит, лыбится.

– Ты чё, – интересуюсь, – парень? Совсем сдурел?! А он – продолжает мне улыбаться.

И лицо такое хорошее.

Ну, думаю, – кабздык.

Попал.

Кругом – Северная Карелия, тайга, ближайшая деревня с телефоном в восьмидесяти километрах.

И то если по прямой.

И я – наедине с сумасшедшим егерем с ножом в руках. Отдохнул, называется…

…Ну, он поднялся, присел на камушек.

Нож в землю воткнул.

Улыбается.

– И правда, – говорит, – спецура. Так. А почему портачка неправильная?

– Ты о чем? – удивляюсь.

– О ней, – отвечает.

И показывает на мое правое плечо. Там из-под майки моя древняя армейская блажь вылезла.

Татуировка.

Летучая мышь в лихо сдвинутом на бок десантном берете.

И надпись.

Цифрами.

Служил я там, что уж тут поделаешь.

Давно.

– Ну, – хмыкаю. – И что же в ней такого неправильного?

Жмет плечами.

– Я, – говорит, – видел ребят из сто семьдесят седьмого. Так. Это полк, а не отряд. И эмблема у них – не мышь. Волк…