– Лара. Максим, неужели ты думаешь, что я хочу чего-то плохого?

Нет, я так не думал. Мать Гнезда воплощала заботу и безопасность. Но я боялся, что сейчас, в новом мире, где Измененные утратили смысл своего существования и поддержку Инсека, мать не знает, что хорошо, а что плохо.

Я вдруг понял, что все смотрят на меня.

Измененные догадались, что происходит. Мать выжидала, монахам было любопытно, стражи просто ждали приказа.

– Все хотят только хорошего… – прошептал я.

И разорвал контакт с Гнездом.

Мать кивнула. Вновь спросила:

– Я открываю проход?

Леонид Владимирович кивнул, и экран, через который мы прошли, вновь засветился. Пробежали синие искры, поверхность наполнилась серой мглой.

– С Богом, – сказал Лихачев и быстро, будто стесняясь, перекрестился.

Пятеро в скафандрах, так и не сказавшие ни одного слова, двинулись к экрану. И прошли через него, не останавливаясь и не колеблясь.

– Это ваши? – спросил я Лихачева. Не время было дуться и обижаться.

– Нет, – ответил он, явно обрадовавшись, что мы заговорили. – Это очень серьезные ребята.

– Ла, как насчет связи? – спросил Леонид Владимирович.

Рядом с работающим экраном, открытым на Селену, засветился второй, поменьше. На нем появилось изображение – приглушенный свет, мягко изогнутые стены серо-синего металла.

Корабль Инсека!

Судя по тому, что изображение поворачивалось из стороны в сторону, работала камера, закрепленная на шлеме одного из «серьезных ребят».

– Майор, у нас есть картинка, – сказал Леонид Владимирович. – Доложите обстановку.

– Переход нормальный, команда в сборе, находимся в пустом помещении, отвечающем описанию, – голос майора был спокойным, собранным. – Сила тяжести низкая. Признаков активности не наблюдаем. Атмосфера на месте. Анализаторы включены.

– Хорошо, майор. Не спешите. Полный цикл контроля среды, потом запускайте дроны. Скафандры не снимать!

– Есть, товарищ генерал, – ответил майор.

Леонид Владимирович подмигнул мне. Наклонился и сказал шепотом:

– На самом деле я давно в отставке. Но ты же понимаешь, десантникам проще подчиняться генералу, чем чиновнику!

Я подумал, что генералов в отставке не бывает. Или так про сотрудников госбезопасности говорят? Да не важно, скорее всего, Леонид Владимирович там и служил, в танке или самолете его представить было сложно.

Судя по картинке, помещение, где оказалась «команда», было просторным и совершенно пустым. Округлые стены, конусом уходящий вверх потолок, будто в цирке или церкви, несколько темных проходов. Тот же металл, что и в защищенной зоне.

– Сбор информации и обустройство лагеря займут почти час, – сказал генерал. – Может быть, выпьем чая, уважаемая Лара?

– Непременно, – ответила мать.

– Я останусь, посмотрю за ребятами, – пробормотал Лихачев. Я опять поймал его смущенный взгляд.

– Я тоже останусь, – решила хранитель. Отошла к монахам – те стояли у стены, перед ними тоже возникли небольшие экраны со стремительно бегущим текстом. Тоже изучают корабль или поддерживают открытый переход?

Леонид Владимирович похлопал меня по плечу.

– Пойдем? Чай, с бубликами и блинами? А?

Чая я не хотел, лучше бы остался с Лихачевым. Но вот глянуть на чужое Гнездо…

Дарина не возражала, и мы пошли. Металлические двери защищенной зоны мягко сомкнулись у нас за спиной.

Все Гнезда непохожи, но это оказалось совсем уж странным. Все внутри было заставлено фанерными и пластиковыми щитами, превратившими помещения в лабиринт из узких проходов. Кое-где к перегородкам добавлялись поперечные балки и грубо сколоченные подиумы – приходилось нагибаться или карабкаться вверх. В нескольких местах по перегородкам струилась вода, стекая в решетчатые дыры в полу. Свет был тусклым, почти как в Гнездниковском Гнезде, но странного синеватого оттенка. И запах – тяжелый, гнилостный, животный.