Под окошком стояла низкая кровать. Едва Майк подошел ближе, в нос ему ударил отвратительный запах плесени. Смятое, грязное одеяло почти касалось пола – словно его бросили в спешке – и тоже воняло какой-то гадостью. Но кто-то, очевидно, был здесь совсем недавно: у стены Майк заметил скомканный номер «Пеория джорнал стар» за последнюю среду.

Майк опустился на колени и отодвинул газету в сторону. Под ней оказался толстый глянцевый журнал. Майк поднял его и начал было листать, но тут же отшвырнул прочь.

Все страницы были заполнены черно-белыми фотографиями обнаженных женщин. Женская нагота не была Майку в новинку – в его семье росли четыре девочки, а однажды он даже держал в руках нудистский журнал, который принес в школу Джерри Дейзингер. Но сейчас его глазам предстало нечто невообразимое.

Женщины лежали, раздвинув ноги и все, совершенно все выставив на обозрение. На нудистских фотографиях никаких подробностей не было видно – только белые и гладкие человеческие тела, а здесь… Курчавые волосы вокруг призывно раздвинутых половых губ… наманикюренные пальцы женщин, приоткрывающие самые сокровенные места, ласкающие грудь… На некоторых фото женщины стояли на коленях, выставив попы, и, обернувшись, улыбались прямо в объектив.

Майк почувствовал, как кровь бросилась ему в голову, и в ту же секунду, будто поток крови повернул вспять и понесся к паху, напрягся пенис. Он снова протянул руку к журналу и, не поднимая его с пола, перевернул несколько страниц.

Снова женщины… раздвинутые ноги… Ему и в голову никогда не приходило, что есть женщины, готовые заниматься такими вещами перед объективом фотоаппарата. А что, если это увидят их родные, знакомые?

Мальчик ощущал, как стремительно наступает эрекция. Прежде ему уже случалось возбуждать себя, а однажды, примерно год назад, он даже, к своему несказанному удивлению, испытал оргазм. Но отец Гаррисон в одной из своих проповедей такими страшными красками обрисовал последствия, которыми чревато самоосквернение, будь то духовное или физическое, что у Майка пропала всякая охота к таким номерам. Он совсем не хотел сойти с ума или покрыться ужасными прыщами, которые Господь насылает в наказание тем, кто занимается рукоблудием. Кроме того, Майку пришлось в мрачной темноте исповедальни покаяться в своем грехе перед духовным отцом, и тот его сильно выбранил. Но одно дело признаться в таких вещах отцу Гаррисону и получить от него нагоняй, и совсем другое – повиниться перед отцом Кавано. Майк подумал, что он скорее станет атеистом и отправится в ад, чем расскажет о содеянном нынешнему пастырю. А если он совершит такой страшный проступок и скроет это… Отец Гаррисон достаточно ясно описал адские муки, ожидающие развратников.

Майк вздохнул, положил журнал туда, где нашел его, и прикрыл газетой. Теперь ему придется бежать вниз по склону холма, а потом быстрым шагом взбираться на следующий, чтобы избавиться от гадких мыслей и от напряжения под ширинкой.

Когда Майк встал на ноги, одеяло соскользнуло на пол – и по всему сараю распространился еще более сильный и мерзкий запах гнили.

Майк сначала отпрянул, но потом вернулся, чтобы поднять одеяло.

Пахло сырой землей… и чем-то еще, ужасно отвратительным… Вонь шла откуда-то снизу. Майк на секунду задержал дыхание, затем приподнял кровать и прислонил ее к одному из ящиков.

Под ней оказалась дыра. Больше двух футов в поперечнике и почти совершенно круглая, она была похожа на открытый люк посреди мостовой. Только края ее были ужасно грязными. Майк опустился на четвереньки и заглянул внутрь.