– Ну, это уже демагогия, – развел руками Горбачев. – Они проиграли выборы, не смогли убедить людей последовать за ними, оказались на обочинах политических процессов в своих республиках. А теперь считают, что десантники и внутренние войска должны решать за них политические задачи? Этого никогда не будет. Мы не для того начинали перестройку и демократизацию страны, чтобы снова прибегать к силовым методам.

Шенин не решился спорить. Он мог бы напомнить, что к силовым методам уже прибегали и в Тбилиси, и в Баку, и в Риге, и в Вильнюсе. Что в Приднестровье уже созрел конфликт, а в Осетии людей убивали каждый день. Мог бы вспомнить о противостоянии в Ошской долине и настоящей необъявленной войне в Нагорном Карабахе. Но он не стал ничего говорить, зная, что не найдет понимания у своего собеседника.

Парадокс и усмешка истории заключались в том, что ни при одном лидере Советского Союза не было столько крови, страданий и поражений, сколько при Михаиле Сергеевиче Горбачеве. Этот невероятный вывод кажется тем более невероятным, что в сознание людей вошли «тиран» Сталин, «волюнтарист» Хрущев и «застойщик» Брежнев. При Брежневе людей отправляли в психиатрические больницы или выдворяли из страны, лишая их гражданства. Многие получали тюремные сроки, но погибших и казненных не было. Два переворота в Чехословакии и Польше были почти бескровными. Правда, при Брежневе началась афганская война, но за первые два года потери были всего в несколько сот человек, и серьезно считать их военными потерями нельзя. При Хрущеве были новороссийская трагедия и расстрел рабочих, вышедших на демонстрацию, а также жесткое подавление венгерских событий, где отличился тогдашний посол СССР в Венгрии Юрий Владимирович Андропов. Но Хрущев реабилитировал и отпустил из лагерей десятки тысяч людей, несправедливо осужденных и родственников репрессированных, вернул доброе имя тысячам другим.

И наконец, страшный «тиран» Сталин, каким его подавали все годы перестройки демократические журналы и газеты. Что только о нем не узнали его бывшие сограждане! Он был маньяком, психопатом, садистом, болел немыслимыми болезнями, был виновен во всех грехах, случившихся на планете в течение тридцати лет. Некоторые дописались до того, что поставили Гитлера и Сталина на одну доску, а люди, выдававшие себя за серьезных ученых, даже начали уверять, что Сталин готов был напасть и Гитлер всего лишь начал превентивную войну. Глупость подобных заявлений очевидна: оправдать национал-социализм невозможно, как невозможно оправдать и преступления, происходившие при Сталине.

Обратимся к истории. Был голод начала тридцатых, больно ударивший по стране и вызвавший массовую гибель людей. Украинский президент Ющенко, в угоду политической конъюнктуре, требовал признать гладомор фактом геноцида украинского народа, как будто представители других народов не умирали от голода. Были репрессии конца тридцатых, когда истреблялись старые большевики, революционеры, военная и политическая элита. Наконец, были огромные потери в начале войны. Но парадокс истории состоит в том, что все эти неслыханные жертвы, которые никак не могут оправдать Сталина с человеческой и нравственной точки зрения, с политической и экономической точки вели к укреплению государства. Разорение крестьян и насильственная индустриализация выводили страну на новый этап развития. Отсутствие оппонентов, истребленных в конце тридцатых, позволило укрепить вертикаль власти, которая проявила завидную устойчивость в годы страшной войны. Были выдвинуты новые люди, которые сумели сотворить нечто невозможное. На пустых площадках, при отсутствии техники, подготовленных людей, материалов, оборудования они создавали заводы, выпуская столь нужную фронту продукцию. Героизм был не просто массовым явлением, он стал насущной необходимостью, без которой была бы невозможна такая победа. И наконец, после огромных потерь в начале были великие победы в конце войны.