Притворяясь расстроенным, Алджер отодвинулся:

– Надеюсь еще увидеться с тобой, Маришка.

Алджер был резким и амбициозным парнем. Фил, однако, считал, что он был слегка не в теме. Несмотря на то что он работал в лагере вожатым и библиотекарем все лето, он никогда так и не вписался в окружающую обстановку.

– Он извращенец, – сказал Филипп. – Держись от него подальше.

– Мне придется жить в этом городе, – напомнила ему Маришка. – Я не могу позволить себе иметь врагов.

– Не будь глупой. После того как я закончу колледж, мы будем жить где ты захочешь – в Нью-Йорке, в Чикаго, в Сан-Франциско.

– Ловлю тебя на слове, – просияла она, и восторг засверкал в ее глазах. Затем она взглянула в сторону: – Значит, это родители Памелы. Какие они жуткие.

Филипп нахмурился:

– На самом деле нет. Они просто…

– Такие же, как твоя семья. Они сделаны из денег.

– Они люди, такие же, как и все.

– Точно. Как любой из совладельцев «Голд энд Джем».

Ему не нравилось, когда она говорила так, словно ее рабочее происхождение разделяло их.

– Забудь об этом, – сказал он.

Диджей объявил, что все должны направиться на берег, чтобы посмотреть последний костер года, и все толпой повалили из павильона. Традиционный костер имел практическое назначение: они всегда избавлялись от соломенных тюфяков и прочего хлама, который набирался за лето.

Пока люди двигались к пирамиде огня, Филипп прижал руку к маленькой спине Маришки и повернул с тропинки.

– Что ты делаешь? – прошептала она.

– Как будто ты не знаешь.

– Кто-нибудь увидит. – Все лето она так же тревожилась о том, что их поймают, как и он, опасаясь заслужить репутацию девушки, похищающей чужих женихов.

Он взял ее за руку и потащил к ряду бараков.

– Нет, не увидит.

Однако кто-то их увидел. Когда они удалялись от озера, вспыхнула спичка, осветив задумчивое пьяное лицо Терри Дэвиса. Он вытянул руку со спичкой так, что слабый свет осветил Филиппа и Маришку.

– Спокойной ночи, детки, – произнес он с ироничной улыбкой.

– Черт, – обронил Филипп, переводя дыхание и пристально глядя на Дэвиса. – Она плохо себя почувствовала, я веду ее… к ее машине.

Глаза Дэвиса блеснули.

– О-хо-хо. – Он поднес спичку к кончику сигареты.

Филипп и Маришка продолжали идти.

– Не обращай на него внимания, – сказал Филипп. – В любом случае завтра он уже ничего не вспомнит.

Несмотря на убедительность его слов, он почувствовал в груди треньканье опасений. Все лето они с Маришкой были все более и более изобретательными, когда доходило до места, где они могли заняться любовью. Они занимались этим не только на лодочной станции, но иногда и в лодках. В грузовике, в котором Маришка развозила хлеб. На мосту над водопадом Мирскил.

Сегодня они решили рискнуть забраться в бунгало. Будучи старшим вожатым, Филипп имел отдельную квартиру, и здесь, освещенный светом ночника, он взял ее на руки, уложил и закопался лицом в ее кудрявые волосы.

– Не могу дождаться, когда мы навсегда будем вместе.

– Тебе придется подождать. Мне лучше не оставаться сегодня допоздна. Утром я записана к врачу.

Он откинулся, изучая ее лицо:

– Ты в порядке?

– Просто осмотр, – сказала она.

У него из груди вырвался вздох.

– Ох. Я буду так по тебе скучать.

Осторожными пальцами она расстегнула его рубашку.

– Как долго?

– Дольше, чем ты думаешь. – Он задержал дыхание, когда она распахнула его рубашку и прижалась губами к горлу.

– Ты, наверное, забудешь обо мне, как только вернешься в колледж со своей богатой невестой и друзьями из высшего общества.

– Не говори так. Ты знаешь, что это неправда.

– Все, что у меня есть, – это твое слово. – Несмотря на обвиняющий тон, в ее голосе прозвучала шутливая нотка. – Слово богатого мальчика. Интересно, что на моем месте стали бы делать богатые девочки?