Ну хорошо, заключила она, итак он решил не устраивать человеческого жертвоприношения на этот раз или оставить его на потом. Она разрывалась между симпатией к этому мальчишке и обидой на него. В одном Лолли была уверена. Она ненавидит этот летний лагерь, и ей больше нет дела до того, что он принадлежит ее бабушке с дедушкой. Она никогда больше не вернется сюда снова до конца жизни. Никогда.

Оливия Беллами положила тисненое приглашение и улыбнулась через стол своей бабушке.

– Что за чудесная мысль, – сказала она. – Мои поздравления тебе и дедушке.

Нана медленно раскладывала на ярусном подносе сандвичи и печенье. Раз в месяц, что бы ни происходило в их жизни, бабушка и внучка устраивали чай в «Астор-Корт» в отеле «Сент-Регис» в центре города. Они делали это многие годы, с тех пор как Оливия была толстушкой, угрюмой двадцатилетней девушкой, нуждающейся во внимании. Даже теперь было что-то волнующее в том, чтобы вступить в роскошь стиля бю арт с его элегантной мебелью, пальмами в горшках и тихим бормотанием арфы.

Нана уложила ломтик огурца, украшенный тресковым муссом.

– Спасибо. Юбилей через три месяца, но я уже в восторге.

– Почему лагерь «Киога»? – спросила Оливия, вертя в руках чайное ситечко. Она не была там со времени последнего лета перед колледжем. Она считала, что ей удалось оставить все драмы и тревоги позади.

– Лагерь «Киога» – особое место для нас с Чарльзом. – Нана попробовала крохотный сандвич с трюфельным маслом. – Это место, где мы впервые встретились и поженились там, на застекленном балконе, на острове Спрюс посредине озера Уиллоу.

– Ты шутишь. Я этого не знала. Почему я этого не знала?

– Поверь мне, то, чего ты не знаешь о нашей семье, может занять целые тома. Мы с Чарльзом были обыкновенными Ромео и Джульеттой.

– Ты никогда не рассказывала мне эту историю. Нана, в чем дело?

– Ни в чем. Большинству молодых людей наплевать, как их бабушка и дедушка встретились и поженились. И их нельзя в этом винить.

– Мне есть дело прямо сейчас, – сказала Оливия. – Колись.

– Это было так давно и сейчас выглядит таким тривиальным. Видишь ли, мои родители – Гордоны – и семья Беллами происходили из двух разных миров. Я выросла в Авалоне и увидела большой город только после того, как вышла замуж. Родители твоего дедушки даже угрожали бойкотировать свадьбу. Они были решительно настроены на то, чтобы их единственный сын заключил достойный брак. В те дни это означало, что он должен найти кого-то с высоким социальным статусом. А не жениться на какой-то кэсткилзской девчонке из горного лагеря.

Оливия была поражена болью, промелькнувшей в глазах бабушки. Некоторые раны, похоже, никогда не залечиваются.

– Мне жаль, – сказала она.

Нана сделала над собой заметное усилие, чтобы улучшить свое настроение.

– В те времена было множество классовых предрассудков.

– И сейчас есть, – мягко сказала Оливия.

Нана закрыла глаза, и Оливия поняла, что ей лучше сменить тему, или она вынуждена будет пуститься в объяснения, что она имела в виду. Она с надеждой посмотрела на чайник.

– Он готов?

Они всегда заказывали большой чайник чая «Леди Грей», с лавандой и бергамотом. Бабушка Оливии кивнула и налила чаю.

– В любом случае, – сказала Нана, – тебе есть о чем думать, кроме моей древней истории. – Ее глаза сверкнули из-за шикарного черно-розового стакана, и на мгновение она показалась Оливии на несколько десятков лет моложе. – Однако это замечательная история. Я уверена, что ты услышишь ее этим летом. Надеюсь, что все приедут и останутся надолго. Мы с Чарльзом собираемся произнести наши клятвы на балконе, точно так же, как впервые сделали это. Мы собираемся повторить свадьбу, насколько это возможно.