Восход застал Ирса в пути, не выспавшиеся вояки его отряда клевали носами, некоторые хмурились, однако ругаться не решались – видели: благодетель не в духе, лучше его не злить. Так не заметили, как повстречали дозорных императорской армии. Некий рыцарь из Тилы с полудюжиной конных латников. Тильский сеньор – молокосос, едва вступивший в права наследства после гибели отца в «грязевом походе» на Геву полгода назад, опыта у юнца не было, он растерялся. Тильские воины первыми заметили движущийся навстречу многочисленный отряд кавалерии и придержали коней, разглядывая чужие знамена. Тут и люди Ирса увидели встречных. Тильцы не подняли имперских флагов, над ними был значок с гербом никому не известного рыцаря, это и спасло.

Сантлакские господа промедлили, разглядывая незнакомый штандарт – и бездействовали ровно до той поры, пока чужаки не развернули коней. Едва тильцы пришпорили лошадей, пускаясь галопом прочь, сантлакские вояки тут же бросились в погоню. Теперь их не интересовали цвета гербов – раз от них убегают, нужно догнать, перебить и обобрать.

Вслед за сантлакцами поскакали воины Ирса, увлеченные порывом новых приятелей. Пришлось и самому графу пришпорить жеребца – иначе он рисковал остаться в одиночестве на пустынной дороге.

Тильцы поскакали к месту ночевки, которое они только что оставили. Однако авангард уже успел сняться с места и продвинуться по дороге на запад, так что беглецы оказались в оставленном лагере, не стали задерживаться и понеслись дальше – без дороги, полями. Преследователи мчались по пятам… Тильцы пересекли, разбрызгивая неглубокую воду, речушку, на другом берегу была деревня. Беглецы свернули, чтоб не пересекать поселение – там могла выйти задержка, а сантлакцы не отставали. Впереди показалась гряда холмов, тильские воины нырнули в лощину между высоток…

Стремительная скачка – и разъезд вылетел из-за гряды холмов к тракту, по которому неторопливо шествовала колонна имперских воинов. Солнце едва выглянуло из-за кромки дальнего леса, но алые доспехи Алекиана и красно-желтые имперские знамена были видны издалека.

Особу его императорского величества охраняли отборные воины, эти, едва завидев несущихся к дороге кавалеристов, тут же перестроились, закрывая императора, и выступили навстречу. Тильцы подлетели к рядам союзников и осадили храпящих коней. Они орали охрипшими голосами и тыкали за спину – погоня, погоня! Имперские рыцари пустили лошадей к холмам, тут из лощины показались люди Ирса – первыми летели сантлакцы. Остановиться они не успели…

Алекиан, рассеянно моргая, поглядел на суетящихся воинов, его будто не обеспокоила воцарившаяся на дороге суматоха. Долговязый император, восседавший на высоком жеребце, отлично видел поверх голов окружившей его охраны, что происходит, но смотрел спокойно. Вокруг разворачивали коней рыцари, сталкивались, грохоча доспехами, ругались и орали – а у холмов уже вступили в бой передние всадники из обоих отрядов.

Тут король Метриен пришпорил коня и устремился к свалке. Он был в полном воинском облачении, так что легко распихал гвардейцев, которым было поручено приглядывать за пленником, солдаты поскакали следом, выкрикивая проклятия… Оружия у Метриена не было, но закованный в массивные латы верзила смело бросился в бой. Навстречу ему вылетел сантлакский рыцарь, взмахнул мечом, Метриен перехватил руку, рванул – противник с воем вылетел из седла, рухнул под ноги кавалерии… Метриен взмахнул трофейным клинком и вломился в гущу боя.

Гиптис Изумруд пробился к императору и указал рукой: