Этот вопрос ввел его в ступор. Сколько они с Талли уже не разговаривают? А вот и вранье. Джонни прекрасно знает сколько.

– Да, – ответил он. – Что случилось?

– К сожалению, сэр, мне не все известно, но ее сейчас везут к нам.

Джонни взглянул на часы. Если поторопиться, то он успеет на паром, который уходит в 5:20, и тогда до больницы доберется через час с небольшим.

– Я выезжаю. Постараюсь побыстрей.

Лишь когда из трубки послышался гудок, Джонни понял, что не попрощался. Он бросил трубку на кровать. И тут же снова схватился за телефон. Надевая свитер, он одновременно набирал номер. Долгие, длинные гудки напомнили о том, что сейчас раннее утро.

– Алло…

– Коррин, прости, что я так рано, но тут кое-что случилось. Отведешь мальчишек в школу?

– Что стряслось?

– Мне нужно в больницу. Несчастный случай. Оставлять ребят одних я не хочу, а к тебе их отвезти не успею.

– Не волнуйся, – сказала Коррин, – через пятнадцать минут буду у вас.

– Спасибо, – поблагодарил он, – я твой должник.

Джонни прошел к спальне сыновей и открыл дверь:

– Подъем, парни. Встаем, одеваемся, живо.

– А? – Уиллз приподнялся в постели.

– Я уезжаю. Коррин вас через пятнадцать минут заберет.

– Но…

– Никаких «но». Поедете к Томми. Наверное, с тренировки вас тоже Коррин заберет. Я не знаю, когда вернусь.

– Что случилось? – Сонное лицо Лукаса было встревоженным.

Сыновья знали, что такое внезапная беда, и не любили, когда нарушалась размеренность привычной жизни. Особенно склонен к переживаниям был Лукас, который унаследовал материнские тревожность и страхи.

– Ничего не случилось, – твердо сказал Джонни, – просто мне срочно нужно в город.

– Он думает, мы с тобой все еще малыши, – сказал Уиллз, сбрасывая одеяло. – Пошли, Скайуокер.

Джонни глянул на часы. 05:08. Если он не хочет опоздать на паром в пять двадцать, выходить надо немедленно. Лукас слез с кровати, подошел к Джонни и сквозь упавшие на глаза спутанные каштановые волосы посмотрел на отца:

– С Марой что-то?

Разумеется, они переживают. Сколько раз они срывались с места и мчались в больницу к матери? Одному богу известно, в какие неприятности могла угодить Мара. Все они тревожатся за нее.

Джонни и забыл, какими его сыновья бывают мнительными, даже сейчас, спустя почти четыре года. Трагедия никого из них не пощадила. С мальчишками он изо всех сил старался все делать правильно, но даже завяжись он в узел, матери им это не заменит.

– С Марой все хорошо. Это из-за Талли.

– А что с Талли? – переполошился Лукас.

Мальчики обожали Талли. Сколько раз в прошлом году они умоляли отца о том, чтобы увидеться с ней? И сколько отговорок Джонни придумал? Его обдало волной стыда.

– Я пока толком ничего не знаю, но как только выясню, сразу расскажу, – пообещал Джонни. – Давайте-ка собирайтесь, чтобы Коррин вас не ждала.

– Пап, мы ж не маленькие, – буркнул Уиллз.

– Ты нам после футбола позвонишь? – спросил Лукас.

– Позвоню. – Он поцеловал обоих, взял с тумбы в коридоре ключи от машины и оглянулся на сыновей. Двое одинаковых мальчишек, которым пора бы постричься, в шортах и мешковатых футболках, стояли в коридоре и испуганно смотрели на него. Джонни повернулся и вышел на улицу. Мальчишкам все же по одиннадцать лет – уж десять-то минут они способны пробыть дома одни.

Он завел двигатель и поехал к паромной переправе. На пароме Джонни не выходил из машины и все тридцать пять минут нетерпеливо барабанил пальцами по обтянутому кожей рулю.

В десять минут седьмого он свернул на больничную парковку и остановился под неестественно ярким фонарем. До восхода еще полчаса, и город тонул в утренних сумерках.