С камуфляжем было продолжение, я полетал низко над лесом, а Гладышев надо мной. Его видимо не впечатлило. Так как перекрашивать все самолёты он приказа не дал, но и мне не велел закрасить кривизну линий. Может с командованием посоветоваться хочет? В начале июня начались ежедневные полёты. Летали недалеко за линию фронта, осматривая позиции и переправы противника. Я уже два раза по несколько пачек листовок, разбрасывал над окопами немцев и у них в тылу. Почти половину истратил. Но в один из дней меня вызвал Гладышев в штаб.

– Товарищ гвардии полковник, гвардии лейтенант по вашему приказанию прибыла, – как положено руку вскидываю в приветствии, стою по стойке смирно и «ем» глазами начальство.

– Скажи мне, Красько, это что такое? – и комполка суёт мне листовку с карикатурой на Гитлера.

Беру у него листовку, рассматриваю и кладу обратно на стол.

– Картинка, товарищ гвардии полковник. Правда красиво нарисовано, Иван Васильевич? – отвечая, включаю тон девичьей овцы.

В штабе всё наше начальство, только замполита нет. Даже капитана Носова пригласили.

– Красиво? Картинка? Я спрашиваю, что там написано? – похоже командир возбудился.

Я снова беру листовку, рассматриваю и обратно на стол.

– А разве мы не будем скоро в Берлине? Думаю, недолго осталось, – во взоре девицы-патриотки стараюсь показать веру в победу.

– Глазками она тут стреляет. Овечкой невинной прикинулась. Как ты умудряешься их разбрасывать?

– Низенько так опускаюсь и бросаю, пусть осознают и поторопятся капитуляцию подписать и в плен сдаться, – показываю рукой и ладошкой насколько низко опускаю самолёт.

Гладышев походил передо мной туда-сюда, остановился перед Носовым.

– А ты, капитан, мать твою, куда смотришь? Распустил эскадрилью. А завтра она что исполнит? Молчишь? Может мне тебя на гауптвахту отправить? – полковник уставился на Носова, а тот стоит не жив не мёртв.

Полковник снова походил туда-сюда. Волнуется наверно.

– Нас с Зузиным в полит отдел фронта вызывали. Капитан то бледнел, то зеленел. Он до сих пор наверно заикается. Эта, мать её, картинка на стол Сталину попала. Есть доброжелатели. Что ты ещё исполнишь, Красько?

– Могу ещё чего-нибудь нарисовать, – пропищал я.

– Что-о-о? Вон! Пошла вон!! – взревел батя, ну точно расстроился.

Я выскочил из штабной землянки. Полковник походил, а потом уселся на своё место. Произошёл дальнейший разговор, который мне пересказал по секрету Сергей.

– Откуда известно, что Сталину на стол листовку подали? – спросил особист майор Гарин.

– Мне знакомый полковник госбезопасности рассказал, он присутствовал при этом, – уже спокойно сообщил комполка.

– А Сталин что, ругался? – тихо спросил Носов.

– Что Сталин, что Сталин? Улыбался говорят и сказал: «Если есть такая уверенность у младшего комсостава, значит действительно скоро будем в Берлине». А листовку оставил у себя и записал данные нашей Ведьмы.

Когда Сергей Носов вышел из штаба, я подошёл к нему. Он глубоко выдохнул и произнёс: «Пронесло», махнул на меня рукой, сплюнул через левое плечо три раза, и пошёл в сторону ТЭЧ. Ну и ладно, значит гроза миновала. В один из дней была солнечная погода, но мы не летали из-за дефицита бензина. Пошли с девчонками поваляться на травке, подстелив плащ-палатки. У меня настроение «зашибись». Лежу на спине и мурлыкою песню.

– Не думай о секундах свысока, наступит время сам поймёшь наверное…

– Какая песня хорошая, а голос у тебя Женя как у артистки, – заявила Ольга Петрова.

– Мне знакомая говорила, что Женька до войны стихи сочиняла и песни. На гитаре хорошо играет, только в школе не стала играть, – вставила новость Лида Карпова.