При этих словах она почему-то строго взглянула на Алешку. Но он не обратил внимания. Он шагал, глядя на Машу, и думал, улыбаясь: «Машка-ромашка, а ты славная, это– главное…»
Был жаркий веселый июньский день, золотистые волосы Маши горели под солнцем, и она тоже была веселая. Шла вприпрыжку и гнала по асфальту блестящую пробку от лимонадной бутылки.
Глава вторая
Домик стоял у самого откоса. Когда-то, в давние времена, он был неплох, но сейчас очень состарился и так глубоко ушел в почву, что стекла блестели у самой земли, узорчатые носы водосточных труб уткнулись в траву, а у двери вместо крыльца была выемка.
На стук вышла сухонькая остроносая старушка.
– Соничка! – воскликнула Олимпиада Викторовна и устремилась к хозяйке дома. – Как я уада!
Но Софья Александровна, кажется, не была рада. Она смотрела так горестно, что Олимпиада Викторовна споткнулась на полпути.
– Соничка, двуг мой! Что случилось?
– Ох, Липочка, – сказала Софья Александровна и всхлипнула. – Кузю украли…
– Не может быть!
Старушка развела руками.
– Не может быть, – решительно произнесла Олимпиада Викторовна. – Он где-нибудь гуляет, только и всего. Можно ли, Соня, так убиваться!
– Ах нет, он не гуляет! Он никогда этого не делал. Он всегда приходил домой вечером, а сейчас его нет уже третий день. Я звонила в милицию, но они не хотят искать и, кажется, даже смеются.
– Какое бессеудечие, – сказала Олимпиада Викторовна. – Но, Соня… Надо ли так мучить себя? Ведь у тебя еще тви кота. Пвекуасные экземплявы.
Софья Александровна слабо отмахнулась:
– Ах, эти экземпляры… Они все время дерутся… Конечно, я их очень люблю, но Кузя лучше всех. Такой ласковый, такой милый… Впрочем, входите, пожалуйста, – спохватилась она. – Что же это я…
В большой низкой комнате пахло нафталином, сыростью и кошками. В маленькие окна косо падало солнце и отражалось от желтого пола. Тускло поблескивали запылившаяся хрустальная люстра под потолком и серебряные ложечки в старинном буфете.
– Садитесь, пожалуйста, – вздохнула Софья Александровна.
Но садиться было некуда. На стульях и в креслах лежали шляпы. И вообще шляпы были везде: выглядывали с полок, висели на гвоздях, громоздились на шкафах, пирамидой вздымались на старом пузатом комоде. Высоченные шелковые цилиндры, треуголки суворовских времен, соломенные канотье, мексиканские сомбреро, тирольские шляпчонки с фазаньими перьями, мушкетерские шляпы с плюмажами.
– С ума сойти, – шепотом сказала Маша.
– У нее здесь, наверно, даже шапка-невидимка есть, – тихонько откликнулся Алешка.
Олимпиада Викторовна подтолкнула Машу и Алешку вперед:
– Вот, Соничка, два моих юных таланта. Мы к тебе по делу…
«Таланты! – сердито подумал Алешка. – Принц у тебя талант, а я, нужен, только чтобы шляпы таскать». Но вслух, конечно, ничего не сказал. Стоял и оглядывался.
Кроме шляп в комнате были и другие интересные вещи: бронзовый подсвечник с синими стеклянными подвесками, старинный граммофон с огромной трубой-репродуктором, треснувшая фарфоровая статуэтка– разноцветный гном, который наполовину вылупился из яйца, похожего на гусиное.
Статуэтка стояла на комоде, рядом с грудой шляп, среди каких-то лоскутков и пожелтевших кружев. Алешка шагнул поближе, чтобы как следует разглядеть гнома.
И неожиданно он увидел за шляпами угол стеклянного ящика. Вроде как аквариум.
«Неужели здесь рыбы живут, в такой темноте?»– подумал Алешка. Он осторожно отодвинул серую ковбойскую шляпу, чтобы разглядеть аквариум. И тут вся шляпная пирамида развалилась и посыпалась на пол.
Но Алешка был не виноват! Из-под шляп выскочил встрепанный рыжий кот. Он скачками перелетел комнату и катапультировал в окно.