– Почему не опасным?

– В банде есть опытный и хорошо обученный хакер. Судя по нескольким замечаниям Мухетдинова, этот тип собрал на меня данные. Эти сведения из моей официальной легенды были занесены в картотеку МВД Ставропольского края. Эмир считал меня человеком, находящимся в бегах, поскольку я был объявлен в международный розыск за нападение на инкассаторскую машину. Предполагалось, что я с большими деньгами уехал за границу. Я заранее знал про хакера и потому ничего из этих данных эмиру не сообщил. Но он сам докопался. Хотя я и допускаю, что это вовсе не работа хакера. Кто-то из осведомителей Мухетдинова имеет доступ к картотеке МВД Ставрополья и Дагестана, где тоже есть данные о моем розыске. Эмир надеялся поживиться деньгами, которые я где-то прятал, поэтому моя жизнь для него имела определенную ценность. Но хакера у Мухетдинова больше нет. К несчастью, он оказался на посту, когда я уходил из банды.

Мы приблизились к скалам, от которых отделился человек с «Винторезом» в руках. Младший сержант Катков имел время на то, чтобы спуститься со своей огневой позиции и встретить нас.

Там же, около скал, я вызвал рядового Сысоева и через него передал приказ механикам-водителям БМП-3, не слишком разгоняясь, выдвигаться в нашу сторону.

Подполковник вопросительно посмотрел на меня и осведомился:

– Не рано?

– Как раз догонят, когда мы к воротам подойдем. Я по карте на планшетнике прикинул расстояние и скорость. Там их и оставим, чтобы вход в ущелье перекрыли. А то двинется кто-нибудь в поддержку Мухетдинова.

– Некому особо двинуться. Поблизости нет ни единой серьезной банды. Должна одна подойти, но она только через пару дней будет границу переходить. Я через подполковника Рагимова передал данные пограничникам. Они подготовятся, встретят, угостят. Рагимов при мне позвонил в разведотдел оперативного штаба погранвойск. У него с ними хорошая связь, старые товарищеские отношения. Еще одна банда должна прийти за дронами, но она идет, как я понял, издалека и неизвестно, когда прибудет.

– По моим данным, поблизости есть несколько достаточно сильных банд, которые пока никак не светятся, только обживаются на новых местах. Мы не в состоянии определить их базы. Мухетдинов может иметь с ними связь?

– Я не слышал о таких. Эмир от меня особо ничего не скрывал, но и не докладывал мне обстановку. Значит, случиться может всякое. Но у нас есть связь. В крайнем случае сможем вызвать на подмогу вертолеты.

Тут у меня зазвонил мобильник. Я по старой привычке убрал его в карман, под бронежилет, и теперь долго доставал. Но человек, вызывавший меня, оказался весьма терпеливым. Это был подполковник Рахматуллин из ФСБ. Определитель показал мне его номер.

– Слушаю вас внимательно, товарищ подполковник, – заявил я.

– Ага. Только твоя внимательность для других дел тебе пригодится. Береги ее. Передай трубку подполковнику Звягинцеву, старлей.

Я молча протянул аппарат Евгению Андреевичу. Тот поздоровался с собеседником, а потом больше слушал, чем говорил, и задал только пару уточняющих вопросов.

– Да, у меня сложилось о Гадисове такое же впечатление. Слишком уж он страдающе о жене говорил. Спасибо, Владимир Ахметович. Мы учтем это в своих действиях, – сказал он в конце разговора, выключил телефон и протянул его мне.

Я ждал объяснений.

– Ты почти провидец, старлей! – заявил Звягинцев.

– То есть?.. – не понял я.

– Так ты же заподозрил в Данияле Гадисове провокатора.

– Я не заподозрил, просто предположил, что он мог по наущению эмира работать. Что вам подполковник Рахматуллин сказал?