Боярчук бросил ему на колени обломанный ключ.

– Кончик остался в замочной скважине главной двери.

– Но зачем?

– Хочу увидеть, как вытянется её харя, – ответил кинолог, таращась в тёмные окна пустыми рыбьими глазами.

– А пожарная лестница? – возразил МС. Он щурился и едва различал в темноте главный вход в вышку – серебристую дверь, освещённую одним-единственным уличным фонарём под козырьком.

Кинолог хитро посмотрел на него:

– Лезть зимой по скользкой лестнице, на такой высоте? Что ты! Ни одна баба на это не пойдёт.

Рэпер расхохотался.

– Пойдёт. Я уверен. Она не из пугливых.

– На то и расчёт. Пусть эта стерва и дальше думает, что она самая умная. Пожарный вход я запер изнутри. Даже если у неё есть ключи, что вряд ли, она его не откроет. Пусть заберётся туда, если охота, а мы просто подождём внизу, пока она не окоченеет на лестнице от холода или не запросится на ручки. Есть, правда, и другой вариант – прыгнуть вниз на лёд с тридцати метров.

МС поморщился:

– А если нам самим потребуется зайти в вышку, чувак?

– Зачем это?

– Ну, типа чтоб послать сообщения другим самолётам, что садиться можно. Заманить их.

– Я отрубил все сигналы. Пусть лучше думают, что аэропорт пуст. Авиадиспетчер координирует работу воздушных судов. Ты видишь хотя бы один самолёт, который собирается взлететь или сесть? Пилот обойдётся и без диспетчера, он найдёт свободную полосу. К тому же ни ты, ни я толком не знаем, как работают приборы. А вот она, похоже, в этом кое-как разбирается. Я посмотрел данные. Насколько понял, ей удалось отклонить с десяток посадок. Для этого она проникла в вышку только раз и настроила подачу автоматического сигнала всем снижающимся самолётам. Я почти уверен, что она сотрудница аэропорта или как-то связана с полётами. Это объясняет, почему она так хорошо ориентируется здесь и водит нас за нос.

Со стороны аэродрома задул холодный снежный ветер. Белая крупа врезалась в заиндевевшие стёкла, но ни один из мужчин не пошевелился. Не встал, не завёл мотор, не включил отопление и свет.

– А если не появится? – прошептал рэпер. – Или не захочет лезть наверх по этой лестнице?

– Появится, – ухмыльнулся кинолог. – Обязательно. И полезет как миленькая. У неё есть стимул. Она давно уже могла сбежать из аэропорта. В путь! Главные ворота были открыты, но она почему-то сидела тут. Думаешь, геройствовала? Спасала экипажи? Есть причина поважнее.

С этими словами он извлёк из кармана куртки мятую фотографию, три на четыре сантиметра. МС взял её своими распухшими пальцами и поднёс к самому носу. С фото на него смотрел красавец-мужчина лет сорока в парадной форме пилота. Зачёсанные набок волосы, офицерская складка между бровей, прямой и решительный взгляд.

– Я нашёл это под одеялом, на котором она спала. Видишь, пупсик, ей нравятся совсем другие мужчины. Стройные и в форме.

– Всё равно будет моей, – обиженно, как ребёнок, проговорил красный гигант. – Законов больше нет. Кто мне теперь запретит?

– Никто, – покачал головой Боярчук, забирая фото и пряча его в карман. – Только он, её парень, или муж, не знаю, кем он там ей приходится.

– Но его же здесь нет, – рассмеялся МС. – Что за бред?

– Он должен прилететь сегодня, дубина, – кинолог развалился в кресле. – Неужели не ясно? Она ждала его все эти дни, но не знала, когда он точно вернётся. Не исключено, что его немного задержали обстоятельства, например всеобщая летаргия.

– С чего ты взял?

– Думаешь, почему я провёл полдня в диспетчерской? Пытался во всём разобраться и отключить её чёртов сигнал. И тут голос по рации. Он, наверное, решил, что запись новая, а может, просто узнал её голос. Сразу слил всю информацию, хотя я ему даже не отвечал. Сказал, что должен заправиться в Москве, потому что топливо на исходе, и это займёт у него много времени, но утром он уже будет здесь, в Петербурге, рядом с ней. Этот пилот – упёртый парень, скажу я тебе. Все разворачивались, когда получали её сигнал об опасности. А он начал задавать вопросы, засуетился и не послушался её.