Саблин повернул замок, и сразу же тренькнул колокольчик у входа. Девочка двенадцати-тринадцати лет уставилась на старика, будто на ожившего птеродактиля. Никанор Степанович тоже глядел на девочку ошалело: то ли никогда не видел подростков, то ли принял её за привидение.

– Поздоровайся, Нелли, – прогремел голос с улицы, – ты ведь ещё не вконец одичала.

– При… Доброе утро.

На порог ввалилась Бэлла, смахивая с разноцветных волос пушистый снег:

– Как спалось?

– Закрывайте двери, – сухо ответил старик, глядя ей за плечо.

Бэлла пожала плечами и достала из-за пазухи пакет с чем-то хрустящим, белым. Клёпа подпрыгнула так высоко для своих лет, что все ахнули.

– Собачка! – Нелли бросилась к лохматой тумбочке на ножках.

Та решила не притворяться недотрогой – сразу свалилась на спину и подставила живот. Девочка опустила пальцы в жёсткую шерсть.

– Ах ты, пройдоха, – улыбнулся старик, глядя на Клёпу, и тут же снова тревожно огляделся. – Где врач? Вы сказали, приведёте врача.

Бэлла отряхнула куртку, повесила её на вешалку.

– Он немного занят, но сегодня вы познакомитесь.

– Сегодня? Он зайдёт позже?

– Нет. Мы все вместе отправимся к нему. Кроме вас, мы нашли ещё одну выжившую девушку…

– Нет-нет, – замотал головой старик. – Никуда я не поеду. Это исключено. Слишком опасно.

– Слишком? О! Я думаю, ветерану войны к опасностям не привыкать.

Он недобро поглядел на неё, пробрался к своему креслу и уселся в него.

– Мне девяносто с хвостиком, девушка. Доживи до моего, и узнаешь, про что говорю.

– В нынешних обстоятельствах, – потёрла подбородок Бэлла, – вряд ли доживу.

Старик хмуро кивнул:

– Кой-какая еда и напитки вон там, у стойки.

– Спасибо, мы сыты. Так зачем вам нужен врач?

Он поёрзал на месте.

– Кипятком обварился.

Бэлла оглядела его руки, не заметила ни покраснения, ни ожогов – сощурила глаза:

– Вы хотели поговорить о чём-то важном.

– Ну конечно, хотел. Должен поговорить.

– Должны?

– Ага. Но больно уж вы чудны́е.

– Неужели? Моя причёска не нравится?

Саблин критически посмотрел на пёструю шевелюру Бэллы, скривил рот:

– Я не об этом. Носи хоть перья на голове, девушка, мне-то что. Всё равно людей не осталось, пугать некого.

– Тогда в чём проблема, дедуля? – Бэлла развалилась в кресле напротив, сверкнула глазами.

Саблин ухмыльнулся.

– А проблема в том, что до вас здесь уже были такие вот павлины. Кто – с усами торчком, кто – узкоглазый, кто – с крестом на груди. Кот учёный, студентка и чукча с монахом. Вот такая команда для спасения Родины! Анекдот. Таких чудны́х отродясь не видел!

– А как же мы? – подняла голову Нелли. Клёпа всё ещё лежала у её ног, не шелохнувшись, блаженно щуря глаза.

– Ага, – кивнул Никанор Степанович, – те тоже любили поострить. Одного из них, того, что с усами, я в этой кофейне частенько видел. Паршивец редкостный! Надо ж было из всего населения именно ему выжить. Несправедливо получается.

– Справедливости больше нет, – тихо проговорила Бэлла. – Как и широкого разнообразия плохих и хороших людей. Какие остались, с такими нам и якшаться.

Но Саблин её как будто не слушал.

– Вот у вас какая профессия? – он направил узловатый палец на собеседницу.

– Парикмахер-стилист, – с ходу ответила Бэлла. – А по призванию я писатель.

Старик скрипуче засмеялся:

– Вот тебе на! Ещё один спаситель нарисовался.

– А вам, часом, не нужно подрезать космы? – спросила она, глядя на давно не чёсанные волосы и жиденькую седую бородку Саблина.

– Как-нибудь сам справлюсь, – проворчал Никанор Степанович.

Бэлла огляделась:

– Кажется, вы давно не выходили отсюда. Запасы еды и воды рано или поздно закончатся.