Иногда смотришь сообщения прессы и встречаешься с одной и той же формулировкой: «Во время операции уничтожено такое-то количество бандитов». Кто-то, чаще всего те же самые правозащитники, пытается приписать это героизму бандитов, которые не желают сдаваться в плен и дерутся до последнего патрона. И только сами участники боевых действий знают, в чем суть дела. В плен лучше никого не брать…

Мы подошли вплотную к устью пещеры. Устье было неприлично широким благодаря горному обвалу, произошедшему, согласно сообщениям источников, несколько лет назад во время весеннего таяния снегов в горах. Просто обвалилась часть стены, сделав и другую часть неустойчивой и опасной для тех, кто поблизости находится.

И потому я приказал расстрелять эту стену из подствольных гранатометов. Но внешне слабая стена после десятка выстрелов только роняла отдельные камни и осыпалась пылью. Взрывной силы гранат «ВОГ-25» [1] для этого природного сооружения явно не хватало, хотя стена по-прежнему угрожающе пошатывалась и никто не знал, когда она пожелает рухнуть.

Тогда пришлось применить самый мощный в мире гранатомет РПГ-29 «Вампир», для гранат которого и шестьсот миллиметров гомогенной стали не являются преградой. Здесь хватило двух «выстрелов» [2] – стена рухнула, оставив безопасный проход.

Но безопасным он был только для того, кто не желал ломать себе ноги, перебираясь через нагромождение камней. Если горным козлом скакать по этим камням, не глядя себе под ноги, немудрено и шею сломать, не то что ноги.

Но солдаты моего взвода обучены по таким камням бегом бегать, почти не глядя вниз, и одновременно прицельно стрелять. Не зря у нас на батальонное стрельбище завезли четыре большегрузных самосвала таких камней, чтобы бойцы имели возможность отрабатывать передвижение по камням при одновременной стрельбе по мишеням. То есть нагромождение камней могло бы представлять опасность для бандитов, решись они на вылазку, но никак не для обученных бойцов спецназа ГРУ.

Таким образом, мы полностью развалили вход в пещеру, оставив наполовину открытой главную внутреннюю галерею, идущую вдоль хребта, и узкие проходы в боковые галереи, уходящие в глубину того же хребта и поперек его, порой даже вверх.

Карта пещеры для меня была подготовлена заранее по данным республиканской службы спелеолографии. Есть, оказывается, и такая служба при республиканском Комитете по туризму и экскурсиям.

Когда-то, в советские времена, эта пещера посещалась туристами-спелеологами. Здесь даже проводили, как я слышал, какие-то соревнования всесоюзного и международного уровня. То есть пещера имела определенный уровень сложности при прохождении, но, что меня больше всего устраивало, она не имела других выходов. То есть, забравшись внутрь, девять оставшихся бандитов отрезали себе пути к отступлению, хотя изначально у них была возможность уходить в верховья, откуда имелся выход через границу в Грузию.

Но убегать туда, когда «хвост», по сути дела, придавлен солдатским каблуком, опасно. При той скорости, с которой умеет передвигаться спецназ, едва ли кто из бандитов сумел бы добраться до границы. И бандиты это, похоже, знали. И, может быть, по этой причине, может, еще по какой-то, выбрали вариант с пещерой. Хотя здесь тоже уберечь собственную жизнь не казалось возможным.

Впрочем, я допускал, что это у меня сложилось такое впечатление, потому что я имел на руках подробную карту пещеры, где были обозначены даже перепады высот. А бандиты о существовании карты не догадывались, но они отлично саму пещеру знали. И потому надеялись там спрятаться и отсидеться до поры, когда спецназ уберется восвояси.