Висит на лапе чёрное, круглое, переплетённое, будто кривые сучья. Вроде бы неживое, а лапу зубами холодными закусило!
Оказывается, был это, братцы, капкан. Когда люди хотят Волка изловить, Росомаху или там ещё кого, то прячут в разных местах капканы.
Это страшные и непонятные штуки. Сидят, как мёртвые, но, если дотронешься, – вдруг оживают, защёлкивают свою пасть и держат тебя до прихода человека…
Так мой капкан, братцы, был для Крота поставлен. Когда-то шёл по тропке человек, заметил кротовую нору и спрятал в неё капкан. А потом или забыл про него, или не смог это место найти. Нора кротовая осыпалась, травой заросла, сверху ничего не видать… Но капкан-то всё равно сидел под землёй настороженный – ждал-поджидал…
А я в него и втяпался.
Ох, и досталось мне… Уж как я его ни тряс, как ни возил, как ни сбрыкивал – не слезает капкан, да и всё тут. Хоть волком вой!
Кидался я туда-сюда, невесть сколько ползком прополз, – наконец забился в кусты и лежу, плачу. Ну, думаю, настал мой последний час…
У Зайца-то в чём спасенье? В ногах, сами знаете! Бывало, и от Лисы удерёшь, и от Совы отобьёшься, на спине лёжа, и от охотников уйдёшь, следочки запутывая… А теперь что делать? Любой враг меня словит!
И вот лежу я в кустах, а где-то рядом волны плескаются, по корням пошлёпывают. Сгоряча-то я и не заметил, как на берег озера попал.
И кажется мне, что это не вода разговаривает, а невдалеке собаки загавкали, бежит кто-то, сопит… Вот сучок хрустнул… Камешки покатились…
Нет, и впрямь кто-то бежит!
Глянул я вверх, а на обрыве раздвинулись ветки… что-то серое мелькнуло… и показалась Волчица.
Никогда я, братцы, её так близёхонько не видел. Знал, конечно, что есть в нашем лесу волчья семья, и следы ихние иногда встречал, и даже помнил местечко, где они воду пьют. Но только нос к носу не сталкивался, – везло мне…
А сейчас Волчица стояла совсем рядом.
Была она худущая, с отвислым брюхом, а пасть у неё была в чём-то зелёном. Не то траву ела, не то измазалась…
Волчица стояла и нюхала воздух.
И я смотрел, как у неё нос морщится. Он шевелился и блестел, как облизанный.
Наверно, сверху Волчице трудней было меня заметить. Если бы заметила, то прыгнула бы сразу, – чего тут раздумывать…
Но она ещё не видела меня, только принюхивалась мокрым своим носом, а потом начала потихоньку спускаться.
Конечно, я и не думал удирать. Смешно, – с капканом на лапе… Куда уж тут удерёшь. Я лежал и смотрел, как она идёт.
Чем она ближе подходила, тем сильней у неё морщился нос. И наконец она меня заметила.
Мы глазами встретились. И я видел, как глаза у неё сперва удивились, дрогнули, а потом сразу нацелились на меня. И она сжалась, чтоб кинуться.
И тут стряслось что-то совсем неожиданное. Зашумел по деревьям ветер, кругом затрещало, задрожало… Земля подо мной качнулась и вдруг – ухнула куда-то вниз.
Вы знаете, братцы, что лесные озёра зарастают? Вода затягивается всякими травами, невкусным мхом. И этот слой всё толще и толще делается, после на нём кустики вырастают и даже деревья. А внизу-то, на глубине, всё равно – вода… Вот спросите у Крота, он вам подтвердит.
Ну вот, кусок такого берега отвалился и поплыл прочь от твёрдой земли. И я очутился на плавучем острове.
Сначала-то я обрадовался. Когда берег рухнул, Волчица испугалась и шмыгнула в кусты. «Значит, – думаю, – опять тебе, Заяц, повезло!» Но потом я немножко очухался, поглядел вокруг – и снова настращался отчаянно…
Остров был не очень маленький: прыжков двадцать в ширину и чуть побольше в длину. На нём болотная трава росла, кустики противного багульника и две сосны.