– Ворон, родненький, – попросила я.

И взмыли в небеса совы, позволяя увидеть происходящее.

Анчутки, серебристые, быстрые, изворотливые, скользили между ходоками, увиливали от нападающих мертвяков, и вгрызались в тварей, тех единственных, в ком среди всей нежити кровь текла. И от того, у тварей, полностью поглощенных спасением собственной шкуры, не было ни возможности, ни сил противостоять вторжению вампиров.

Гыркула на территорию Гиблого яра шагнул первым. Сверкнула в свете луны серебром закаленная сталь, и упал наземь, удивленно делящийся на две половинки ходок, следом в яр вступили телохранители графа, после стража. Тихий страшный бой – вампиры сражались безмолвно, мертвяки те вообще по обыкновению молчаливы, а вот твари орали уже в отдалении, улепетывая в попытке избавиться от атакующих их анчуток. Те большого вреда принести не могли, но они как маленькие рыбки-пираньи атаковали и рвали тварей на пусть и мелкие, но части.

Свист, тихий свист графа Гыркулы, и он со своим отрядом отступает к берегам реки, а второй вампирский отряд вступает на мост.

И вроде хорошо же все, получается вот, правильно так… а у меня сердце сжимается от тревоги, едва дышать могу.

– Второй мост, – попросила я водяного.

Тот коснулся воды и поделилась та на две живые картины – на первой все так же сражались вампиры, а вот на второй лишь вступили в бой волкодлаки. В звериную форму не перекидывались, шли с оружием, но не с мечами, а с шипастыми железными дубинами. И в лес они вошли первые, тоже лишь группой в одну треть, а уж потом по мосту бросились бежать ауки. Ауки смешные, на деревянных человечков похожи, только кряжистые как леший, но проказники похлеще любого лешего будут, кикиморы и те им уступают. А еще никто не умеет прятаться так, как ауки – вот они бежали по мосту, смешные да забавные, а вот уже прыгают с моста в лес едва заметным дымком, как от свечи погасшей. И проявляются так же – дымком, из которого человечками проступают, да и проказничать начинают тут же и разнесся, раздался по Гиблому яру веселый крик «Ау».

«Э-ге-гей!» – добавили вампиры.

«Ууууу!» – взвыли волкодлаки.

И зашумел, загудел Гиблый яр, затрещали ветки под ногами нежити, засветились светом призрачно-зеленым личи и твари… сколько ж магов здесь погибло? Много, слишком много, как оказалось.

– Веська, ногти не грызи, – укорил водяной.

Я кивнула, да и… за другой ноготь взялась. Не нравилось мне творящееся, ох и не нравилось. И вдруг ни с того ни с сего, от кустов ближайших потянулась лоза, к ладони прикоснулась листочком, и Ярина передала мне картину страшную – под луной, в лунном свете казавшиеся лишь тенями, рывками мчались к Гиблому яру два леших-мертвяка.

– Ох ты ж, Сила лесная! – выругалась я.

Делать что? Что делать то?!

Если эти лешаки в Гиблый яр прорвутся, нам его вовек не одолеть!

Никак! Ни коим образом!

И замерла я, встревожено, то на вампиров с волкодлаками глядя, то закрывая глаза, чтобы увидеть то, что Ярина показывала.

Лешаки, двое! Что делать?!

У Ярины сил противостоять лешакам не хватит, ослабела она вконец, все что есть – лишь поросль терновника в степи перед Гиблым яром, да такой лешаков не остановит. Я бы могла, да не как ведунья, а как ведьма… только не выйдет, на такое расстояние я не перенесусь, метлу коли достану… это ведь через Гиблый яр перелететь надобно, а нет уверенности, что сдюжу.

Что мне делать?!

– Веся, случилось что? – спросил Водя.

– Случилось, – я уж и губы кусать нервно начала. – К Гиблому яру два лешака мчатся, а коли присоединятся они к ведуньям мертвым, сила их неодолима станет.