Он осекся, решив не продолжать фразу, которая должна была бы прозвучать примерно так: «Валера мне говорил, конечно, что здесь отменно кормят». Зачем он только ее вообще начал? Поставил бы человека в неловкое положение.

– Да, я говорил, что живым отсюда не уйти, что закормят до смерти, – спас его Валера. – А разве я не прав?

– А что вы еще знаете об этом Агневском? – спросила Женя.

– Ему двадцать восемь лет, он живет один, много работает. Хорошо зарабатывает. У него есть невеста, в августе планируют свадьбу. Да у него все хорошо! Мои люди побывали у него на работе, в банке, он там на хорошем счету. Говорю же, у него вообще все хорошо! Непонятно только, что он делал в этом лесу.

– Ну вот вы снова… – всплеснул руками Петр, но потом, нахмурившись, покачал головой и решил больше не поднимать эту тему.

Борис подлил ему виски в бокал, ободряюще подмигнул, мол, успокойся и пей.

– Он приедет часа через полтора, не раньше, – сказал Журавлев, имея в виду, конечно же, Агневского.

– Вот покормим моего будущего клиента, напоим, он нам все и расскажет! – сказал Борис.

– Хотите чаю? – вдруг спросила Женя. – Я понимаю, что все после жирного и соленого мяса хотят лимонад, тем более что Галина Петровна готовит его потрясающе, но для здоровья неплохо бы выпить горячего чаю…

– Я не против, – ответил Павел, даже не дав ей договорить.

Борис с Петром и Ребровым предпочли виски.

Женя встала из-за стола и отправилась на кухню. Наташа тоже встала, но направилась в сад, к качелям.

– Я понял, – сказал Петр и последовал за ней. – Желание жены – закон! Только не проси, чтобы я раскачивал тебя, как в прошлый раз! Чуть на небо не улетела!

Женя стояла спиной к дверям, заваривая чай, и когда к ней кто-то подошел и обнял ее за плечи, она знала, что это не Борис. Почувствовала. И перестала дышать, словно своим дыханием могла спугнуть призрак, наваждение. Она хотела только сказать «могут войти», так, просто на всякий случай, если это все-таки тот, кого она хотела чувствовать рядом, но промолчала. А вдруг это все-таки Борис, которого она приняла за другого. Предупредить мужа, пожелавшего обнять ее, что кто-то может войти и увидеть их вдвоем – это полная нелепость, уж она точно вызвала бы подозрение.

Вот почему Женя молчала, закрыв глаза и продолжая верить в то, что это Павел. Но если это он, и если кто-то еще войдет на кухню и увидит, как он ее обнимает, то ей уже не выкрутиться. Это будет конец всему. Конец ее счастливой семейной жизни, конец покою, конец ее пребыванию в доме, конец всему, да, вот так.

Она резко повернулась и увидела Журавлева. Он и сам выглядел растерянным.

– Прости… Не удержался… – он резко отпрянул от нее, словно почувствовал ожог. – Совсем потерял голову. Но я так ждал встречи с тобой, так часто ее себе представлял, что теперь просто не сдержался.

Она перевела дух и прислушалась. Было очень тихо. Обычно, когда кто-то шел по направлению к кухне, всегда были слышны шаги.

Нет, никто не шел. И тогда Женя притянула к себе Журавлева и поцеловала его. Отпустила. Дышала при этом часто, ей не хватало воздуха.

– Тебе черный или зеленый? – спросила она, чувствуя, как лицо ее начинает пылать.

– Без разницы.

– Сразу скажу то, что думаю. Этот Агневский очень странный тип. И ты, думаю, это понимаешь. Вот смотри сам. Если ты, к примеру, захочешь подышать свежим воздухом, ты куда пойдешь-поедешь? Просто куда глаза гладят или?..

– Поеду к родителям на дачу, – ответил ошарашенный услышанным Журавлев.

Он меньше всего ожидал от Жени разговора на эту тему, надеясь, что они договорятся о нормальном свидании. Но если она хочет говорить об Агневском, что ж, пусть. Может, это просто нервное и она не знает, о чем говорить? Растерялась? Он решил поддержать разговор, не воспринимая его, конечно же, всерьез.