– Да, Райен, – грустным и немного небрежным тоном ответила Гиффорд. – Я в это верю. Понимаешь, Райен, я верю в то, что вижу. А я всегда его видела. Тебе же это просто не дано.

Гиффорд была не совсем права. То есть она неправильно выразилась. Райен тоже обладал способностью видеть духов, но он не желал ею пользоваться. Она услышала его тихий вздох и поняла, что он вновь от нее удалился – вернулся в построенный им самим мир. В мир, где не стоял вопрос веры и доверия, где не существовали никакие духи, а ведьмовство Мэйфейров было не более чем семейной забавой. Такой же забавой, как их старые дома, призрачные общие фонды, драгоценности и золотые монеты в подвалах. Такой же забавой, как женитьба Пирса Мэйфейра на Клэнси Мэйфейр, чего, кстати, нельзя было ни в коем случае допускать, потому что у них, так же как у Алисии и Патрика, был общий предок – Джулиен. Но какой смысл снова затевать обо всем этом разговор? Какой смысл? У Гиффорд не было ни причин на это, ни желания делиться своим мнением, ни настоящих доверительных отношений с мужем.

Но как же любовь? Ведь у нее остались к нему и любовь, и уважение. Ни от кого в мире она так не зависела, как от Райена. Поэтому Гиффорд в ответ сказала то, что обычно говорила в таких случаях:

– Я люблю тебя, милый. – До чего же приятно было произнести эти слова на манер Ингрид Бергман с таким глубоким чувством, которое придавало им особенный смысл. – Я очень тебя люблю.

– Гиффорд…

На другом конце линии повисло молчание. Семейный адвокат задумался. Зачем ему, голубоглазому мужчине средних лет, у которого волосы уже подернуты сединой и которому так же, как и его жене, небезразлично благосостояние семьи, верить в какие-то привидения? Призраки не требуют наследства, не подают на вас в суд, не пугают налоговым управлением и не упрекают за то, что вы позволили себе в обеденный перерыв пропустить порцию-другую мартини.

– Что, милый? – тихо переспросила она.

– Если ты веришь в это, – осторожно начал Райен, – если ты действительно веришь в то, что ты мне сейчас сказала, если это привидение, как ты говоришь, покинуло дом, почему ты не пошла туда, Гиффорд? Почему ты не была с нами сегодня?

– Эта тварь похитила Роуан, – сердито прорычала в трубку Гиффорд. – Если ты надеешься, что все закончилось, то ты глубоко ошибаешься, Райен!

Вскипев от негодования, она резко выпрямилась. Все ее доброе отношение к мужу испарилось в мгновение ока. Подчас он становился столь редким занудой, что она не могла его выносить. Ей начинало казаться, что именно этот мужчина разрушил всю ее жизнь. И это было такой же правдой, как то, что она его любила. Такой же правдой, как появление призрака в особняке на Первой улице.

– Райен, неужели ты не ощущаешь ничего странного в этом доме?! – едва сдерживаясь, чтобы не закричать, продолжала она. – Не может быть, чтобы ты ничего не чувствовал! Еще ничего не закончилось. Все только начинается! И мы обязаны во что бы то ни стало найти Роуан!

– Я приеду за тобой утром, – рявкнул в трубку Райен.

Было ясно, что он не на шутку рассердился. Обрушившийся на него гнев жены отозвался в нем ответным взрывом ярости. Но сдаваться Райен не собирался.

– Я хочу приехать и забрать тебя домой.

– Ладно, – наконец согласилась она. – Приезжай. Я тоже этого хочу.

Неожиданно для самой себя она услышала в своем голосе жалобные нотки, означавшие лишь одно: ее очередное поражение.

Хорошо, что она, по крайней мере, отважилась высказать хотя бы небольшую часть собственных соображений о похитившем Роуан субъекте. Да, она сделала то, что хотела, и теперь очередь была за мужем. Пусть он с ней спорит, пусть распекает ее на все лады, пусть даже выйдет победителем в этой схватке. Все это будет не сегодня, а позже. Возможно, даже завтра.