Справа округлились клубы густого ракитника, мелькнули между ними две землистые колеи. «На асфальте они меня точно нагонят, а вот по кривой проселке охотничий «уазик» ловчее их иномарки пройдет», — сообразила Санька и решительно свернула за кусты. Машину задергало, затрясло — дорога оказалась совсем негодной, исполосованной ямами, заваленной камнями, перечеркнутой венами неизвестно откуда взявшихся древесных корней.

Прутья захлестали по камуфляжным бортам «уазика», словно подгоняя — быстрее! Санька мертвой хваткой вцепилась в руль, чтобы не выбило при тряске. Пролетела, ничего толком не соображая, еще пару десятков метров под горку — дорога спускалась куда-то вниз — остановилась, выключила фары и заглушила мотор.

Повернулась к Альбинке:

— Ты в порядке?

— Мама, класс! Ты как в «Хот Вилс», — веселилась дочка.

— Тише, — приструнила ее Санька. — Посиди молча, а я погляжу, отстали или нет.

— Мама крутая. Мама-шпионка, — прошептала, улыбаясь, Альбинка, и Санька тоже улыбнулась.

Первый раз за этот отвратительный день.

Похоже, что Петренко действительно отстал: то ли не заметил поворот на проселку, то ли решил не лезть туда на новеньком казенном «форде». Звук сирены отдалялся. Мигалки не было видно из-за густого подлеска.

Санька огляделась. С двух сторон от дороги, на которой они стояли, росли молодые осинки и березки. Их стройные стволики окружала серебристая мягкая трава, топорщились из нее остренькие пушистые колоски. Один лишь старый пень, весь серый, узловатый и перекошенный, выделялся из общего юного растительного буйства.

Санька еще раз прислушалась. Сирена прозвучала совсем далеко и замолкла окончательно. Туман серебрился почти у самых ног. С запада надвигалась гроза.

Санька задумчиво посмотрела в сторону шоссейки. Интересно, куда поехал Петренко? Хорошо бы в город. Иначе до Полянкино им не добраться. Она оглядела две тонюсенькие колеи и устало вздохнула. Эх, да тут сначала развернуться бы. Проселка такая узкая, стиснутая с двух сторон кочками и канавками. Станешь крутиться — засядешь крепко, тогда вообще, как в капкане…

Придется проехать еще вперед и подыскать подходящее место для разворота.

Вернувшись в машину, Санька пристегнулась и заблокировала дверь по старой привычке. Один раз у нее еще из Андреевой «Волги» утащили на заправке кошелек…

Стало тихо-тихо, от этого Альбинкин изумленный шепоток прозвучал над ухом просто оглушительно:

— Мама, ты его видела?

— Кого? — не поняла Санька, оборачиваясь к дочери.

Та, завороженная чем-то, указала пальцем за окно.

Санька вгляделась в прогал между березками.

Серого пня под ними больше не было.

— Аль, а кто там был-то?

Санька проверила центральный замок — закрыто. В душе возникло странное, неопределенное чувство, будто все происходящее в какой-то пропущенный ею по невнимательности момент обернулось из яви сном.

Протерла ладонями глаза. Может, показался ей этот пень? Может, не было его вовсе? А Альбинка просто шутит? Фантазирует от усталости и скуки?

Хотя какая уж тут скука…

В ответ прозвучало:

— Зверь какой-то.

Зверь. От этого Саньке сразу стало спокойнее. Ну конечно! Мало ли какие в лесу лисы-барсуки бегают? Хотя размер у «пня» был явно не лисий. Но и не медвежий.

Собака еще, быть может, бродячая…

— Какой зверь? Расскажи конкретно? — стала допытываться она у дочки.

Альбинка виновато развела руками:

— Не знаю. Не разглядела. Вроде уши у него были…

— Уши, Аль, у всех есть, — отметила Санька.

— А вот и не у всех, — стала спорить Альбинка. — У рыбы нет.

— Есть. Внутри головы. Снаружи не видно…