В «Каффепикене» Харри взял чашку «американо». Столики у них стояли на улице весь февраль, и Харри уселся, закурил сигарету и стал разглядывать толпу перед входом в бассейн.

Какой-то мужчина опустился на соседний стул.

– Неужели сам Харри Холе? Где это вы пропадали?

Харри поднял глаза. Рогер Йендем, криминальный репортер из «Афтенпостен», тоже закурил и махнул рукой в сторону Фрогнер-парка:

– Наконец-то Марит Ульсен получила что хотела. К восьми вечера она станет звездой. Повеситься на вышке для прыжков во Фрогнербадет? Good career move[32]. – Он повернулся к Харри и скорчил рожу: – А что у вас со скулой? Выглядите паршиво.

Харри не ответил. Прихлебывал кофе и ничего не делал, чтобы прервать болезненную паузу, надеясь – совершенно напрасно, – что журналист поймет, что его общество нежелательно. Из тумана над ними послышалось хлопанье – звук вертолетного винта. Рогер Йендем прищурился и посмотрел вверх.

– Наверняка «Верденс ганг»[33], это совершенно в их духе – нанять вертолет. Надеюсь, туман не рассеется.

– Ну… Значит, лучше, чтобы никто не увидел фотографии, только бы их не сделала «Верденс ганг»?

– Ясное дело! А вам что-то уже известно?

– Да уж явно поменьше, чем вам, – ответил Харри. – Тело нашел один из смотрителей на рассвете и сразу же позвонил в полицию. А вы что знаете?

– Голова оторвана полностью. Похоже на то, что мадам сиганула с самого верха вышки с веревкой вокруг шеи. А была не худенькая… Весовая категория до ста пятидесяти кило. На заборе нашли нитки, возможно из ее спортивного костюма. И решили, что именно там она и перелезла. Никаких других следов не нашли, поэтому они думают, что она была одна.

Харри глубоко затянулся. «Голова оторвана полностью». Ох уж эти журналисты! Они и говорят, как пишут, – в порядке, обратном логическому, или, как они сами выражаются, начиная с ударной новости.

– И что, это случилось ночью? – закинул удочку Харри.

– Или вчера вечером. По словам мужа Марит Ульсен, она без четверти десять ушла из дома на пробежку. Как обычно.

– Поздновато для пробежек.

– Судя по всему, она бегала именно в это время. Хотела быть в парке одна.

– Ммм…

– Я, кстати, пытался найти смотрителя, который ее обнаружил.

– Зачем?

Йендем с удивлением посмотрел на Харри:

– Ясное дело: чтобы получить информацию из первых рук.

– Ясное дело, – повторил Харри и затянулся.

– Но он, похоже, ото всех спрятался, его нет ни здесь, ни дома. Наверняка все еще в шоке, бедняга.

– Ну уж! Ведь он не в первый раз находит труп в бассейне. Думаю, это руководители следствия позаботились, чтобы не дать вам этого смотрителя на растерзание.

– Не в первый раз? Что вы имеете в виду?

Харри пожал плечами:

– Меня сюда уже вызывали пару раз. Из-за мальчишек, которые как-то забрались сюда ночью. Один раз было самоубийство, другой – несчастный случай. Четверо приятелей возвращались с вечеринки домой и решили по пьяному делу малость поразвлечься – посмотреть, у кого хватит духа ближе всех подойти к краю вышки. Тому, кто встал на самый край, было девятнадцать. А самый старший из них был его родной брат.

– Вот черт, – произнес Йендем принужденным тоном.

Харри взглянул на часы, как будто куда-то спешил.

– Ничего себе веревка была, наверное, – заметил Йендем. – Раз – и головы нет. Слышали о чем-нибудь подобном?

– Том Кетчум, – ответил Харри, залпом допил остатки кофе и встал.

– Кетчуп?

– Кетчум. Банда «Hole in the Wall»[34]. Повешен в Нью-Мексико в тысяча девятьсот первом. Самая обычная виселица, только веревка чересчур длинная была.

– Ой. И насколько длинная?