Магнаты поднимались из кресел и покидали каминную. Проследовали к дворцовому подъезду, где поджидали их бронированные «Мерседесы» и джипы охраны.

Максим Карлович Даненберг провожал друзей у парадного подъезда. Обнимались, целовались. Хлопали дверцы дорогих машин. Телохранители ястребиными глазами озирали окрестность. Машины снимались с места, мчались в аэропорт Хитроу. Откуда персональные самолеты уносили магнатов, – одного на яхту в Адриатику, другого за океан, на деловую встречу, третьего в Россию, на экономический форум.

Максим Карлович был доволен встречей. Ему доверили ведущую роль в «космическом государстве». В проекте, который устранял из Кремля Президента. Тот освободит место в малахитовом кремлевском кабинете для Максима Карловича Даненберга.

С этими приятными мыслями он распростился с вельможными гостями и ступил на зеленый газон, где проводили время гости попроще. Те, кого ненависть к Президенту Троевидову привела в Лондон. За эту ненависть они получали деньги от Максима Карловича. Теперь, в его присутствие, они хотели показать, что получают дарения не напрасно.

– Вы, дорогой Максим Карлович, в свое время допустили роковую ошибку, за что, извините, теперь все мы, и вы в том числе, жестоко расплачиваемся! – господин с рыжими, вокруг лысины, волосами мнимо дерзко обратился к Максиму Карловичу, хотя был от него зависим и боялся потерять дотации. – У вас, Максим Карлович, было все. Коммунисты отдали вам власть без боя. Была поддержка народа, уставшего от большевиков. Была поддержка Запада. И вы не «добили гадину»! Не добили «гебистов». Теперь их выкормыш засел в Кремле. Не объявили компартию преступной организацией! Бывшие партийцы засели во всех министерствах. Они осмелели, пустили корни, открыто прославляют Сталина. Теперь мы имеем режим, который справедливо называем «кровавым». Нет уж, извините, мы не наступим второй раз на те же грабли! Полная декоммунизация! Полная десталинизация! Самая жестокая чистка! – это говорил публицист, которого в России хулиганы облили нечистотами. Напуганный, он скрывался в Лондоне. Рыжие, торчащие в стороны волосы напоминали гнездо, а гладкая лысина была похожа на большое яйцо.

– Да, Максим Карлович! – вторил рыжеволосому другой гость, – Первое, что мы сделаем, когда придем к власти, – устроим показательный процесс. В Колонном зале, с хрустальными люстрами, как во время суда над троцкистами. Будем судить генералов за военные преступления в Чечне, за бомбежки мирных городов в Сирии! Судить ФСБ за аресты инакомыслящих, за пытки и тайные убийства политиков и журналистов! Судить костоломов из МВД за разгон мирных демонстраций! Судить Росгвардию за избиение детей на Тверской! Судить прокуроров за попустительство кремлевским преступникам! Судить самих судей за лживые приговоры по кремлевским заказам! – господин с черной бородкой возбужденно облизывал красные губы, словно вкушал лакомства. Он был министром Правительства в изгнании и занимал пост Министра юстиции. Собирал списки тех, кто сядет на скамью подсудимых.

– Но не забудьте, не забудьте церковь! Она – преступная мракобесная организация, отравляет сознание российских граждан! Не забудьте профессуру, которая пишет шовинистские имперские учебники истории! И, главное, не забудьте кремлевских журналистов. Это они оправдывают все злодеяния Троевидова! Они хуже военных преступников! Учат народ улыбаться, а продают ему черную зубную пасту! – женщина с синеватыми зубами хватала себя за бурлящее горло, на котором пульсировала темная вена. Она была политолог, писала аналитические записки о положении дел в России, передавала их в зарубежные интеллектуальные центры.