— А у тебя болезненная тяга к насилию и мазохизму. Замечала?

— Вообще-то это называется — чувство собственного достоинства. Неужели по твоему мнению я должна позволять трогать себя всяким выродкам?

— По твоему мнению, я выродок? — уже водя пальцами по спине, словно на ощупь проверяя целостность рисунка, Матвей говорил глухо и раздраженно.

— Ты в этом успешно убеждаешь меня с самого утра.

— Да, успешно…

Уж не знаю, что он там увидел и к какому мнению пришел, но уже через секунду он застегивал молнию на место.

— Значит, печати наконец сорвало? — снова усадив меня в кресло, но при этом так и не освободив от захвата бэлт, мужчина напряженно всмотрелся в мои безмятежные глаза.

— Да ты гений логики, сладкий!

— Прекрати.

— Прекратить что, сладкий?

— Это!

Поцокав, покачала головой. Ещё бы пальчиком погрозила, но увы, запястья были принудительно обездвижены, а ладони уложены на колени.

— Сладенький, ты слишком нервный…

— Ариш-ш-ша…

— Фу, убери клыки. Как низкопробный вампирюга. — перекосившись от брезгливости, когда его лицо, неуловимо изменившись, стало похоже на жестокую демонскую маску, прищурилась. — Слу-у-ушай! Это от долговременного воздержания! Точно-точно! Блин, как жалко, что тебе не нравятся блондины! Познакомился бы с Умарином поближе, глядишь и скрасили бы друг другу вечер другой… А я бы даже папе ничего бы не сказала. Правда-правда! Ну что ты, сладенький… зубик заболел? Что с личиком?

— Ты меня бесиш-ш-шь…

— Ты меня тоже, и что? Я же не показываю тебе свой прикус. И вообще, кончай этот фарс, а? Ну перебоялась я уже, всё, перебоялась. Идём обратно, я десерт не доела. Кстати, а тут танцы по вечерам устраивают?

— Для тебя — нет!

— А для остальны…

Слабак. Опять мне рот залепил. Показательно закатив глаза, фыркнула. Он где курсы телохранителей проходил? Преподов на мыло!

— То есть совсем-совсем не страшно? — встав и шагнув, снова навис, так и не вернув лицо в человеческий вид.

— Мну! — сморщив нос, приподняла бровь, промычав нечто трудноопределимое.

— Вот даже ни капельки?

Совсем дебил, да?

— Ну что ж, я рад. — бэлты пропали так резко, что я даже опешила. А продолжение, так и вовсе прозвучало бредом. — Мы идем с опережением графика, детка, я рад. Так что? Идем есть десерт?

— А у тебя есть график? — тихо поинтересовавшись ему уже в спину, когда он не дождавшись ответа, шагнул наружу, чувствовала, что ярость, взорвавшись вулканом, затмила разум.

— Конечно. Граф дал четкие указа…

Ударила. Наотмашь. От души. Со всей злобой за самоуправство и беспардонное вмешательство в мою жизнь. Самоуверенные демоны решили, что смогут слепить из меня то, что надо им? Они ошиблись.

— Попытка была забавной.

Мои розово-чёрные тоненькие бэлты даже не дотронулись до него, на полпути перехваченные его толстыми чёрно-синими, а затем спеленав меня всю.

— Будем тренироваться, а то совсем ни о чем. Нападет кто — в первые секунды же помрешь…

— Только после тебя, сладенький.

Увидев, как он поморщился, поняла, что теперь буду называть его только так. Уж неизвестно, отчего ему так неприятно, но теперь только так. Заслужил.

А мы правда вернулись в ресторан. Вот только желание есть десерт пропало напрочь. Злоба утихла, но не ушла до конца. Я оказалась права, вот только это совсем не радует. Воспитание через унижение. Возрождение через уничтожение. И почему же ты папочка самоустранился? Неужели побоялся, что не сможешь сам? И именно поэтому доверил свою любимую кровиночку дебилу?

Что ж, огорчу тебя, папочка, на этот раз ты ошибся — это не высококлассный специалист, это идиота кусок.