К вечеру 10 сентября на участке 3-й гвардейской дивизии народного ополчения противнику удалось продвинуться по направлению к Красному Селу на 3 км. Командование Ленинградского фронта, считавшее наступление 41-го моторизованного и 38-го армейского корпусов отвлекающим маневром, усилило 42-ю армию 1-й танковой дивизией, 500-м стрелковым полком, 1-й бригадой морской пехоты и двумя танковыми батальонами. Генерал Иванов получил приказ лично прибыть на передовую, в течение ночи организовать контрнаступление и «концентрическими ударами» уничтожить прорвавшуюся группу противника. Тыловую укрепленную позицию на Пулковских высотах должна была занять вновь сформированная 5-я дивизия народного ополчения.

В этот же день всеми силами перешла в наступление 8-я советская армия, нанося главный удар на Гостилицы. Однако успеха она не имела, а ее 118-я стрелковая дивизия, сумевшая продвинуться вперед на 3–5 км, была отрезана немцами южнее Михайловского.

«Концентрические удары» так и не состоялись. Утром 11 сентября генерал Рейнгардт прорвал позиции на правом фланге 2-й гвардейской ДНО и к исходу дня овладел Дудергофом. 12 сентября 58-я пехотная дивизия генерала Хойнерта ворвалась в Красное Село, части 1-й танковой дивизии захватили поселок Большое Виттолово и вышли на подступы к Пулково. Одновременно 6-я танковая обошла Красногвардейск, который пал на следующий день. Вместе с ним погибли два полка 2-й гвардейской ДНО полковника В.А. Трубачева.

Батальоны 96-й и 121-й пехотных дивизий ворвались в Слуцк. Под трибунал зашагали командиры и комиссары 90-й и 237-й стрелковых дивизий.

Линия фронта вплотную приблизилась к Ленинграду. На город один за одним обрушивались мощные артиллерийские и авиационные удары. Германская удавка постепенно и, казалось, неотвратимо сжималась.

Однако в штабе ОКХ все яснее видели, что на театре военных действий, откуда они рассчитывали взять подкрепления, разворачиваются кровопролитные бои. Генерал Гальдер сообщил Леебу, что город «не должен быть взят, а только окружен. Наступление не должно заходить за рубеж шоссе Петергоф – Пушкин». Гитлер 12 сентября издал новую директиву, в которой давалось указание не снимать воздушные и бронетанковые силы вплоть до осуществления полного окружения Ленинграда. Поэтому дата, указанная в директиве № 35 для передислокации, «может быть передвинута на несколько дней». Фактически же у Лееба оказалось лишь три дополнительных дня, и он спешил ими воспользоваться.

В отчаянии командующий группой армий «Север», считавший взятие Ленинграда достойным венцом своей полководческой карьеры, писал в дневнике:

«Общее развитие наступления можно оценить как исключительно благоприятное… 36-я моторизованная, 1-я танковая и 58-я пехотная дивизии очень хорошо продвинулись. Указание Главного командования сухопутных войск: начать отвод танков с 15 сентября!.. 1-я танковая и 36-я моторизованная дивизии продвинулись на большую глубину, выйдя к шоссе Детское Село – Петергоф. Но этот успех не может быть использован, так как дивизии придется отдать. Они не будут участвовать в дальнейшем продвижении на Ленинград». Через голову начальства фельдмаршал обратился к адъютанту фюрера полковнику Шмундту с просьбой оставить в его распоряжении бронированный кулак, ибо отвод в такой момент подвижных соединений «равносилен проигранному сражению».

Тем временем Политбюро ЦК ВКП(б) решило уважить просьбу «первого красного маршала» и назначить командующим войсками Ленинградского фронта генерала армии Г.К. Жукова, который прилетел из Москвы утром 13 сентября, в самый разгар немецкого штурма. Вместе с ним прибыли генералы М.С. Хозин (новый начальник штаба), И.И. Федюнинский, П.И. Кокорев. Не вникнув в обстановку, Георгий Константинович первым делом объявил, что противника бить «не только должно, но и можно без особых усилий», надо только «действовать напористее». Но уже в три часа ночи, получив известие о потере Красногвардейска, Жуков докладывал, что обстановка в Ленинграде «значительно сложнее, чем казалось Генеральному штабу».