Уэллес попросил советскую сторону провести более тщательный анализ того, что она запрашивала. На следующей неделе русские выполнили это условие, и стоимость представленной ими программы, когда 18 июля она была представлена комитетом Кертиса правительству, составила 1 836 507 823 доллара. В числе наиболее остро необходимого были 3 тыс. бомбардировщиков и 3 тыс. истребителей, зенитная артиллерия, толуол, авиационный бензин, смазочные материалы. Остальная часть заказа, куда входили сырье, станки и другое оборудование для промышленных предприятий, оценивалась на сумму чуть больше чем 80 млн долларов. Комитет рекомендовал немедленно поставить в Советский Союз материалы на сумму 15 млн 680 тыс. долларов, а оставшиеся товары на сумму 172 млн 119 тыс. долларов поставить в течение будущего года. Однако поставки военных материалов на сумму 1 648 708 116 долларов, находившиеся вне юрисдикции комитета, требовали личного решения президента. Правительство немедленно выдало экспортные лицензии на поставки товаров стоимостью 9 млн долларов^>8.

По мере улучшения советско-американских отношений Уманский возобновил дипломатическое наступление с целью признания за Советским Союзом права на присоединенные страны Прибалтики. Сначала он настойчиво пытался убедить в этом заместителя отдела Госдепартамента по европейским делам Лоя Хендерсона, но тот оставался непоколебим. Настойчивая деятельность Уманского по прибалтийской проблеме осуществлялась одновременно с советско-польскими переговорами, а также на фоне возобновления финнами войны с Россией 25 июня 1941 г., что произошло в ответ на советские бомбардировки[14] и вызвало беспокойство в Госдепартаменте. Тот факт, что Советский Союз намеревался создать сферу собственных интересов, куда входили Финляндия, страны Прибалтики, Польша, Чехословакия, Югославия и, возможно, также Румыния, Болгария и Венгрия, беспокоил некоторых высокопоставленных представителей Госдепартамента. Они считали, что страны Прибалтики так и останутся в составе

Советского Союза, в Финляндии у власти будет поставлено марионеточное правительство, а остальные тоже тем или иным способом будут поставлены в зависимость от Советов. В Госдепартаменте серьезно рассматривали эту проблему, поэтому 1 августа там было принято решение обеспечить поддержку независимости ряда стран, а также наметить границы послевоенного устройства. Сотрудники Госдепартамента выступили с рекомендацией обеспечить активную роль США в послевоенном восстановлении Европы^>9.

Такая тенденция прослеживалась в течение всей войны, и она очень раздражала Уманского и его преемников. Она положила начало политики США отложить решение важных политических вопросов до конца войны, а также подчеркивала решимость Соединенных Штатов не использовать военную помощь в качестве инструмента своего влияния в политике.

Подняв в очередной раз вопрос о признании статуса Прибалтики, Уманский одновременно с этим более настойчиво, чем когда-либо, стал повторять свои жалобы на небольшие объемы экспортируемых в Россию американских товаров. Американские власти беспокоило и то, что русские упорно стремились не допускать американских военных наблюдателей и корреспондентов в районы ведения военных действий. Уэллес обсуждал этот вопрос с Уманским 26 и 30 июня, а Хендерсон – во время ужина с советскими представителями 1 июля. Эти переговоры ничего не дали. Даже просьбу Стимсона разрешить ему побывать на фронте оставили без внимания. В то же время представители Госдепартамента сетовали на шпионаж со стороны русских, и их обвинения находили подтверждение в том, что советская сторона постоянно требовала раскрыть отдельные секреты. По решению Госдепартамента русским инспекторам на американских военных предприятиях не давали никаких особых прав и не допускали их к военным секретам, так как наблюдателям из Соединенных Штатов запрещали посещать прифронтовые районы