Эмили выучила иерархию потребностей Маслоу, которая описывала, в каком порядке люди удовлетворяют различные типы желаний (пища – безопасность – любовь – статус – просвещенность). Она узнала, что рычаг управления желанием людей получить признание называется «информационное социальное влияние», а рычаг управления желанием людей нравиться другим является «нормативным социальным влиянием». Она также узнала, что любого человека можно отнести к одной из двухсот двадцати восьми психографических категорий с помощью небольшого количества правильно сформулированных вопросов и результатов наблюдения и что все это называется «сегментацией».

– Я думала, будет круче, – пожаловалась она Элиоту. Он был лектором на полставки и преподавал в нескольких продвинутых классах, но не в том, в который зачислили ее. Каждый раз, когда Эмили видела его машину, припаркованную перед главным входом, она шла в его кабинет, потому что он был единственным, с кем она могла поговорить. – Я думала, это будет как волшебство.

Элиот работал с документами. Но она считала, что он обязан общаться с ней, потому что, по сути, это он был виноват в том, что она оказалась здесь.

– Сожалею, – сказал он. – На том уровне, что ты сейчас, тебя ждут только учебники.

– А когда будет как волшебство?

– Когда ты покончишь с учебниками, – сказал Элиот.

К концу года Эмили уже разглядела, куда все движется. Она не училась убеждать, изучала Платона, нейролингвистику и политические корни русской революции, однако начала чувствовать связь между этими областями знаний. Однажды ей пришлось препарировать человеческий мозг, и когда она через очки смотрела на лобную долю, на то, как скальпель разрезает мякоть мозга, отделяя принятие решений от моторных функций, память от центра удовольствия, она мысленно сказала: «Привет». Потому что знала, что эта мякоть делает.

Эмили играла в футбол[4]. Надо было заниматься каким-то спортом – футболом, или баскетболом, или водным поло, – а она была маленькой и ненавидела купальники, поэтому остался футбол. По средам во вторую половину дня она вместе с остальными девочками выстраивалась в шеренгу. Со щитками, заправленными в фиолетовые гольфы, с собранными в «хвост» волосами, в развевающейся на ветру желтой майке она гоняла мяч по полю. Все девочки были разного возраста, поэтому игра сводилась главным образом к тому, чтобы отпасовывать мяч старшим и выкрикивать что-нибудь ободряющее. Исключение составляла Сашона, сверстница Эмили, сильная, но грациозная, с прямыми и мощными плечами. Футбол считался бесконтактным видом спорта, но Сашона обязательно своими плечами расшвыривала всех. После гола она потрясала кулаком; правда, это не было проявлением радости, все выглядело так, будто успех не удивил, а просто удовлетворил ее. Хотя Эмили не очень-то нравился футбол, то, как играла Сашона, производило на нее глубокое впечатление. Ей хотелось в какой-нибудь области быть такой же успешной, как Сашона – в футболе.

По вечерам она сидела за письменным столом у окна своей комнаты-кельи. Учебники были стопками сложены на столе. Для занятий Эмили подкалывала волосы, снимала школьный галстук и вешала его в сторону. Она не любила читать, но ей нравилось, как учебники превращаются в ключи к разгадке. Каждый был кусочком мозаики. И даже если эти кусочки не сочетались друг с другом, они все равно помогали лучше увидеть ту картину, которую ей предстояло сложить.

Однажды, изучая коридор, который, как она всегда считала, никуда не ведет, Эмили обнаружила секретную библиотеку. Она не знала, на самом ли деле эта библиотека секретная. Но на двери не было таблички, и Эмили не видела, чтобы кто-нибудь заходил туда. Книги, хранившиеся там, были старыми. Когда она взяла первый попавшийся том, страницы буквально расс