Изо всех сил я прижал Дайске к столу и кивнул лекарю, чтобы тот начинал. 

Его руки не дрожали, а длинные тонкие пальцы сжимали пинцет уверенно и ловко. Словно он делал это уже много раз. 

Сначала кроме ниток, оставшихся от разодранной одежды, он не доставал ничего. Но вскоре вытащил первый кусочек. 

На вид это был черный и сырой щеп древесной коры. Но я помнил, что именно так выглядела обуглившаяся плоть монстров. Еще одно воспоминание колыхнулось в сознании. А ведь сегодня мы не впервые встретились с черными монахами. Нет… Такое совпадение просто невозможно.

Мы были в дороге так долго, но ни разу не видели черных монахов, хотя слухов об их нападениях становилось все больше. 

Давай же, Дайске… Не вздумай умирать. Мне в этом ни за что не разобраться без тебя. 

Постепенно в деревянной плошке образовалась уже горка черных щепок. Я не подозревал, что их было столько. 

Дайске дергался и стонал. Весь покрылся потом, а крови вытекло столько, что она уже непрерывной струйкой капала на пол. 

За окнами совсем стемнело, и лекарь хрипло приказал Ясуо:

— Неси фонарь. Мне нужен свет. 

От его голоса кожа покрылась мурашками. Помимо воли я снова посмотрел на него. Его кожа покрылась испариной и сейчас напоминала жемчуг – таинственно мерцала перламутром. По вискам скатывались бисеринки пота. Пряди волос упали влажными линиями на лоб, а по скулам разлился алый румянец. 

Он выглядел так, словно его только что вытащили из постели какой-нибудь девицы, где он занимался всеми бесстыдствами, какие только можно было вообразить. 

Боги!.. Да о чем я вообще думаю? 

Я заставил себя смотреть на Дайске. Только на него. Не на проклятого лекаря, выглядевшего, как самые грязные и сладкие грехи. 

Сейчас важен лишь Дайске. Сколько еще будут длиться его мучения? С каждой минутой алхимик становился все бледнее, его кожа приобретала жутковатый серый оттенок. 

Лекарь вскинул голову и взглянул на меня. В его глазах отражался свет фонарей. 

— Надеюсь, твой меч наготове? 

Я не мог отвести глаз от крошечных трещинок на его губах. 

Не понимая, о чем он, глупо переспросил:

— Зачем? 

— Чтобы убить его, если я не успею. Заражение уже началось. А оскверненная плоть проникла очень глубоко. – Он поднял брови: – И не смотри на меня так. Уж лучше он примет смерть от того, кто умеет убивать быстро, чем превратится в одного из них. 

Я не собирался убивать своего единственного союзника. Друга. 

Сквозь зубы я через силу проскрежетал:

— Лучше тебе его спасти. 

Лекарь пренебрежительно ухмыльнулся и сдул упавшую на глаза челку:

— Лучше тебе не угрожать мне. 

Он снова склонился над Дайске, сжав будто бы немного обветренные губы и сдвинув золотистые брови. 

Не знаю, сколько времени так прошло. Раз за разом лекарь вытаскивал все новые кусочки, и каждый раз они не были последними. 

Ясуо, то меняющий свечи в фонаре, то заново кипятящий воду, все время был рядом. Ни на секунду не прерываясь, он тихо шептал молитву какой-то богине, а мальчишка, которого мы спасли на поле, дремал, усевшись прямо на пол в одном из пыльных углов. 

— Все! Это последний! – Лекарь разогнулся и выбросил в плошку особенно крупную щепку.

Ясуо опасливо взглянул на развороченную грудь Дайске:

— Точно? Ночью он не обернется черным монахом? 

— Нет. Теперь мне нужно заняться его раной. – Лекарь поморщился и прогнулся назад, видимо, от боли в затекшей пояснице. 

Что-то было в каждом его движении, что притягивало взгляд. На меня действительно будто навели морок. На краткие мгновения я забывал даже о Дайске, лежащем рядом.