Я удивился:

– Что ты делаешь?

– Хочу записать их.

– Не нужно. Я запомнил.

– Запомнили? – Он с сомнением посмотрел на меня и принялся малевать на бумажном огрызке.

– А ты нет? – Я выгнул брови и взглянул на его каракулю. – Ты уже допустил три ошибки.

Нахмурившись, Дайске пытался найти ошибки, а я перечитал еще раз.

– Здесь написано, что это колыбель…

Дайске шумно выдохнул и ругнулся, пряча уголь обратно в котомку.

– Это… это…

Он поставил фонарь на пол и налег на столешницу.

– Помогите же мне!

Я тоже уперся в столешницу, толкая изо всех сил. Видимо, это был саркофаг. Но вот для чего? Или для кого…

– Не думаю, что будить мертвых – разумно. – Не то, чтобы я боялся призраков. Если они и существовали, то не спешили показываться людям на глаза. Да и большинство из них – маскарад – в моем присутствии служанки матери за пару часов превращались в самых жутких призраков. Но тревожить покой мертвецов… Возможно, на родине Дайске к этому относились спокойнее, я же воспитывался в уважении к предкам, пусть они и умерли века назад.

– Это саркофаг не для погребения, а для ритуала. – Дайске весь покрылся пóтом, безрезультатно пытаясь сдвинуть крышку. – В таких гробах… не хоронят. На нем – алхимическая формула. Кто-то пытался заглянуть в царство Короля Смерти.

Ладно, раз уж мы пришли, глупо соблюдать традиции.

Послышался раздражающий скрежет камня о камень, в воздух взвилось облако темной пыли, и повис жуткий запах паленой плоти.

Мы сдвинули крышку, и она с громким грохотом полетела на пол. Смрад стал еще гуще. Не знаю, как от подобной вони меня не вывернуло наизнанку. Дайске закашлялся, а я поспешил закрыть нижнюю половину лица широким рукавом.

Откашлявшись, Дайске поднял с пола фонарь, и мы опасливо заглянули внутрь.

Сердце забилось в груди, как сумасшедшее.

Это было самое жуткое, что я когда-либо видел. А повидал я немало, даже в королевском дворце.

Человеческие тела… Четыре… Нет, пять! Словно тряпичные куклы они были наспех засунуты в саркофаг. Конечности изгибались под невообразимыми углами, а плоть будто бы срослась.

Их почерневшая от огня кожа напоминала вулканическую корку, кое-где потрескавшуюся. И из этих трещин до сих пор сочилась кровь.

Я взглянул на Дайске:

– Ты ведь… почувствовал бы следы недавней алхимии?

Во все глаза рассматривая тела, он кивнул:

– Ее отголоски все еще ощущаются… Но это было давно…

Я снова посмотрел на искореженные тела и буквально прорычал:

– Как давно?!

– Н-не знаю!.. Больше десяти лунных циклов! Может даже двадцать! След алхимии совсем слабый…

– Помоги закрыть! – Я видел, как трясется Дайске. И сам чувствовал липкий холодный страх.

Что бы это ни было, но потревожили мы что-то ужасное. Что-то… мерзкое и неправильное.

Когда мы пытались поднять крышку с пола, я вдруг заметил яркий красный лоскут. Он алел среди обуглившейся и покрытой сажей кожи.

– Постой! Ты видишь? – Я потянул за лоскут. – Нужно убрать тела. Помоги мне.

Дайске скривился:

– Помнится, вы не горели желанием тревожить мертвых.

Я оторвал подол верхнего военного халата:

– Помнится, ты говорил, они не для погребения…

Обмотав ладони полосами ткани, я отодвинул одно из тел. А потом еще одно.

Владелец алых иноземных одежд обнаружился на самом дне.

– А вот и граф…

Мы с Дайске застыли. Что ж, граф действительно был здесь. Точнее, его окровавленное тело, с вывернутыми руками, ногами и даже пальцами. Шею ему свернули так, что лицо оказалось практически на спине. Кожа посерела и ссохлась, обтянула переломанные кости, но не истлела полностью. Кровь же была свежей.